Флюгер, неначатый торт и мозаичный город

                «Незрелый человек готов умереть ради идеи,
                Зрелый, готов смиренно жить ради неё».
                Вильгельм Штекель

               


 Жил Некто. Он был красив, талантлив, не глуп и отлично сложен. Сложно сказать хороший он был или плохой, злой или добрый, грустный или весёлый... В душе он был поэт и философ, в общем, почти такой, как все, только ощущал себя по-иному. Он часто казался себе невидимым...
 На самом деле ему нравилось быть невидимым, особенно в те дни, когда он не хотел приводить себя в порядок, то есть он не имел настроения и желания с утра постоять несколько минут перед зеркалом  в поисках образа, чтобы навести соответствие между тем отражением , которое смотрело на него оттуда со стены и тем, что он чувствовал изнутри.
  В те же дни, когда он и его отражение не договаривались какую именно совместную роль им сегодня необходимо будет играть, человек ощущал свою разобранную несостоятельность и хотел стать невидимым, ведь он же не знал, кто он сегодня есть, а потому, лучше, чтобы сегодня его не было вовсе. В такие дни он, улыбнувшись, легко уходил из дома один, оставив там за запертой дверью на стене одиноко скучающее и недоумевающее отражение. 
  У этого видимого всё было  сложно. Он был ярок и ощущал себя  неповторимым, он всем своим существом понимал, что должен оставить свой отпечаток в этом мире, но в его арсенале было столько неоговоренных условностей, что он терялся в их лабиринтах.  Он не знал , как жить и словно боялся... Он не мог жить по общепринятым  стандартам и  словно чувствовал себя случайнорождённым, и относился  к жизни, как к шикарному торту, который мысленно жаждешь, но никогда не станешь есть по причине того, что тебе заранее известно, что это лишь— мука и сахар; или же жизнь виделась ему подгнившей грушей, что в общем-то было примерно одно и то же. Он наблюдал, как все вокруг это едят и, вглядываясь в их лица, пытался узнать: нравится ли им это и чем они питаются ещё, а также, почему они вообще это делают.
  Ему  казалось , что вокруг все живут, а он только стоит и смотрит на то, как прокручивается киноплёнка их жизней, не замечая, что на его плёнке уже отснято миллионы часов.  Оставаясь один, он с удивлением разглядывал  утолщающуюся бобину, не веря, что она вся о нём. ..
  А вот тому, кто уходил за дверь один, даже нравилось вся эта ситуация. У этого невидимого была масса преимуществ. Он горячо любил весь  мир и тянулся к нему. А ещё он мог носить старую протёртую одежду, в которой  было хорошо. Хотя дома оставался полный шкаф новых вещей , купленных в дорогих магазинах, но она скорее была нужна тому, кто хотел бросаться в глаза. Та же одежда, которая приживалась к крепко к прозрачному, была особенно удобной и словно бы вместе с ним тоже становилась  невидимой со всеми своими дырочками от искр походных костров  и  небольшими  зацепками об угловатое время.
  Невидимый любил уходить в поля, леса м горы, ему было там особенно хорошо.  В постоянно изменяющейся картине природы, он видел совершенную красоту, которой можно было любоваться бесконечно. А так как он был невидим, то словно бы и сливался с этой красотой.
  И ещё, о ужас...,когда наш Некто чувствовал себя невидимым, он мог ходить с недочищенными ногтями... Он мог есть какие-нибудь булки на ходу, дурачиться, зажмурившись сидеть посреди газона, бегать в догонялки с детьми и заговаривать с незнакомыми людьми, словно они были его старыми приятелями.
  Ему нравилось быть невидимым, он чувствовал себя по-настоящему свободным. Делая то, что хочется, он не думал о том, что о нём могут подумать другие, ведь его же не было..., а значит и подумать о нём никто и ничего не мог.
  Лишь одно его беспокоило и смущало... Ему казалось, что его некрасивые мысли материальны, и вспыхивающие в голове, словно на световом табло, они видимы всем вокруг. Сгорая со стыда и не зная, куда деться от этих непрошенных гостей, он начал выстраивать для них в голове высоченные стены и глубочайшие рвы, через которые было бы сложно перебраться...
  В те же дни, когда они выходили  из дома вместе со своим отражением и были совершенно осязаемы, им тоже было не просто. Они словно тихо и беззвучно боролись внутри под дорогой безупречной одеждой и телесной оболочкой, отстаивая каждый своё, ведь каждый из них  чувствовал себя совершенно отдельно от другого. Но хотя видимый и чувствовал себя обычно королём, они оба были немногословны и они старались не учавствовать в беседах. Тому и другому казались странными разговоры мужчин о достижениях,  политике и планах. Им были скучны разговоры женщин о покупках, домашнем обустройстве и детях. И им совершенно не нравилось кого-то обсуждать или высмеивать, хотя когда-то давно они и получали от этого удовольствие. Им казалось , что все встречи и всё общение  сводились к обмену личным опытом прожитого участка жизни и редко там встречались рассуждения о нём самом. Были факты, факты, факты, но мало кто их сопоставлял и анализировал, тщательно разглядывали только  болезни и бизнес. И видимый, и невидимый не могли найти своего места, и они не знали точно , и не могли договориться, сколько этого места им вообще занимать. Сами себе они напоминали себе резной металлический флюгер на остром коньке кровли, которому приходилось крутиться и поворачиваться под бесконечными порывами ветра.
  У невидимого, когда он был один, не было таких сложностей. Он занимал всё пространство, которое было вокруг, и его это нисколько не смущало, а все ветры пролетали насквозь,  даже не задевая его вовсе.  Да, и сам он жил так, чтобы никого не задевать и ничего ни у кого не просить.
 Правда у этого Некто всегда была пара странностей: он не умел играть в игры и он чаще размышлял, чем что-то  делал, хотя без дела никогда не сидел.  А так как всякий мыслит обрывочно, и мысль его или ныряет в свою темноту, или пойманная и загнанная в угол сублимируется в отдельный непонятный кусок мозаики, то у нашего невидимого эти кусочки не переставали копиться. Эти разномастные, разнокалиберные, разрозненные кусочки, которым не было применения.
  Времена менялись, вопрос: « что происходит вокруг ?» постепенно заменился на вопрос: « почему это происходит?»
  Всё реже со своей высоты разглядывал землю флюгер, всё чаще проходил сквозь мир прозрачный , но оба они думали одно и то же: какая же она жизнь? То что происходило вокруг, почему-то не казалось им настоящей жизнью.  Что-то с ней было не так с её наполнением и содержанием...
  Эта жизнь больше походила на странную игру, правила которой каждый мог всегда изменить , но, чтобы жить, нужно было всё равно  играть...  Заработком денег, обустройством быта, яркими событиями, впечатлениями и разнообразными развлечениями нужно было заполнять  время, свободное от еды и сна. В еду тоже можно было играть, получая от неё незабываемые вкусы, вот только в сон играть было невозможно, тут уже скорее сон и сонные фантазии заигрывались с людьми, не отпуская их даже днём.   А потом вся эта суета внезапно обрывалась... Вот и казалось им, что настоящая жизнь какая-то другая, но какая она другая им было не известно....
  ... Рушились идеалы, менялись смыслы, было разбито  зеркало на стене в прихожей, хотя его осколки и встречались повсюду. Невидимый стал появляться на улице всегда один и заметил, что постепенно обрёл свою телесность. Но теперь уже с улицами стали происходить странные метаморфозы,  они почему-то стали терять свою контрастность и становиться  в свою очередь невидимыми...
  Человек не расстроился и не удивился. Он привык к странностям и переменам, и точно знал, что всему своё время и место. А в жизни того, кто перестал однажды просвечивать и стал ощущать себя, остались несметные залежи разноцветной мозаики, из которой можно было начать отстраивать  свой город.

31-02.10.20