Осеннее. Из Луизы Глюк

Осеннее

Всеобщая печаль,  накопленное
золото листвы,  её паденье,
и  предрешённое прибытка этого сожженье:
оно совершено.   
У кромки озера
железные бадьи, они же чаны, пламенем полны.
Так мусор вознесён до   красоты.
А распылённая повсюду смерть
слилась во  всеохватном образе порядка.
И  оголилось всё  в конце концов.
Деревья клонятся к холодной, восприимчивой земле.
За ними озеро,  сияя безмятежно,   
синь небесам, им свойственную, отдаёт.
Речь, слово,  в сущности,
игра на пониженье:   ты отдаёшь и отдаёшь, 
опустошив себя,  ребёнку.
Переживаешь неизбежные потери.
В лишённом человечности пейзаже
фигуру скорби дерево являет;
весь вид его — невольное смиренье.
Не правда ль, это женщина, склонившаяся к гробу; 
а рядом с ней росточек бесполезный.*

* * * * *

Autumnal
by Louise Gluck

Public sorrow, the acquired
gold of the leaf, the falling off,
the prefigured burning of the yield:
which is accomplished. At the lake's edge,
the metal pails are full vats  of fire.
So waste is elevated
into beauty. And the scattered dead
unite in one consuming vision of order.
In the end, everything is bare.
Above the cold, receptive earth
the trees bend. Beyond,
the lake shines, placid, giving back
the established blue of heaven.
The word
is bear: you give and give, you empty yourself
into a child. And you survive
the automatic loss. Against inhuman landscape,
the tree remains a figure for grief; its form
is forced accommodation. At the grave,
it is the woman, isn't it, who bends,
the spear useless beside her.


* В оригинале 'uselessspear', что, помимо "бесполезного ростка/побега/дубка",  также может означать «бесполезное копьё»;  однако такой перевод начисто выпадает из контекста.