отрывок

Если она была морем, то крохотным, очень солёным, забытым за долгими безжизненными пустынями на сотни дней пути.
Даже солнце над ней спешило сесть рано, около шести.
«И ему скучно со мной», - думала, пугаясь с ума сойти.
Немая тьма ложилась на живот, что-то выслушивала, перекатывалась по худенькой, почти детской груди к горлу и горячим страхом заполняла рот.
«Вначале был страх!» – решала она и постепенно привыкала к горячей жиже во рту.
Если становилось совсем невмоготу,
сжимала зубы так крепко, что на них начинал скрипеть песок.
«Солнце сейчас бежит где-то наискосок», -
проваливалась в сон,
такой короткий и одновременно долгий, как время между сотворением тьмы и света.
Было бы легче принять, что её вообще нет и…
тогда пески занесли бы это горемычное подобие моря.
Но ракушка, не дрогнув, хранила моллюска жизни, как говорилось в никогда не читанных ею талмудах, торе.
Сердце не думало уступать, билось всё сильнее,
отчаянно боролось в волнах сна, вспоминая и сочиняя новые ска...,
не зная, что помощь уже близка -
Солнце, как спасательный круг, медленно вставало над спящею нею...
Было таким сильным, белозубо смеющимся, как над Папуа-Новой Гвинеей.


_______________________

Для Выхода!

Женщина - особенное море.
Женщина всегда чуть-чуть, как море.
Море в чем-то женщина чуть-чуть.
Ходят волны где-нибудь в каморке,
спрятанные в худенькую грудь.

Евгений Евтушенко