Люди, глаза откройте

Люди, глаза откройте,
очнитесь, вспомните —
это страшней,
чем сказка о чёрном омуте —
ряска суха и гроб лиходея пуст;
снова стреляют, снова точит из уст
гнев и гордыня зверя осатанелого.
Воли хулитель и ненавистник белого —
света и флага, паруса и цветка,
он окропился кровию для броска,
плотно забил колчан
боевыми стрелами.

То не валОшек цвет
на пшеничном полюшке,
то васильковым
бодро горят околыши,
и кобуры чуть слышно скрипят в ночи —
жатву готовят старые палачи.
Им не хватило времени их вороньего —
нового века зрители посторонние
не разбрелись, не вымотались пока;
и потому пульсирует у виска —
памятью рода
в пику цензурной хронике.

Те безвозвратно канули,
сгибли, выбыли,
эти вздымают веки
былому идолу,
что из могильной жидели и свинца;
тоже когда-то приняли за отца —
а обернулось нарами в пару ярусов.
Власти ревнитель, вечный барачный староста —
снова он метит цели сухой рукой,
снова он бьет сквозь время немой тоской,
брызжет в волнАх эфиров
щербатой яростью. 

Не засидится совесть
в закрытой комнате —
коль над родной землёй
виснут тучи темные,
чёрные биты пробуют кости твердь,
и багровеют раны безвинных жертв.
Не обратится доля тяжёлой ношею,
если ярмо неправды навеки сброшено,
если надежду небо рождает в мир,
если знаменьем воли сквозь даль и ширь
крылья «Магутны Божа»
плывут над площадью.