Waldeinsamkeit

От моего — чужому — звонкий привет,
В этот раз не то, чтобы больно, но и без воплей детских,
Я прокричу это кровью, и мне будет начхать,
Что с бешенством срежет снобов толпа.
Будучи хитрой шпаной,
Я крал грёзы и боли других по тавернам,
Ведь на коже всё рьяно тлело,
Они не жалея своё тело,
Что ж это их дело.
А не любят? Какое мне дело?

Каждой принцессе, каждой Бэби нужен грязный Джонни,
До блеска начищу и согрею в ладони,
Не проверяешь билеты, не компостируешь талоны -
В туманной мгле, наевшись, дремлют белые кони,
Когда Саянские воспоминания Гвенда забьются блеклым,
Я напишу тебе, какого это — быть никем.

Наш кот спит.

Своды твоего замка из ржавой банки тесны,
Но каждый эхом стон огнём обвит,
Верю, тебя снятся чудесные сны,
Где нет этой любви,
Мои терзанья не интересны...
А если язва то, на зло, попьём кефир.


Мне, как вожделенному в торфе, нужен был — defense,
От умерщвлённых звезд из-под копыт,
От раскаленных борозд — неподъёмных глыб,
Чтоб помнилось, чтоб не забыл — referance.
Всё, что сжимаю в кулак не удержу —

Лишь копна.

Это время, которое не вернёшь словом,
Это чертог, отвоевать который, не хватит сил,
Это, когда человек прыгает в сеть,—
Его уже встречают не по любви,
Значит со мною лишь вера и слово,
Жизнь на бегу. На работу. Учебу. Домой.

А всё же, жизнь поэтишки — витиеватый сарафанчик:
Самая прекрасная пора, когда в апреле черный войчик,
Самая прекрасная пора, когда в мае желтый одуванчик
Если налить коньяк или водку в пластиковый стаканчик.

С кем-то проснуться по пьяни,
И в аэропорт, в самолёты — к иным,
Вы крикните, это эскизно и скотски?
Я утвердительно скину — нет.
Ибо поэт с короной на лёгком —
Самый здоровый поэт.
И упадёт воск на живой манекен,
Почему эскалоп и лангет?
Помнишь?
"В мире, где нет тебя,
Нет, и никогда не будет меня."
Ложь или ненависть обреченного моря?
Правда или издержки судного дня?


(c) Амтиврахий Корримбор