Горивоева тревога

Подымай меня, ермакова рать,
Подымай меня на красны' щиты.
Уноси меня из Сибири вспять,
Уноси меня во поля пусты.

За Чердынью — бог знает сколько вёрст,
За Чердынью — Бог ли, Богиня ли.
Обернётся к Дону младшой Хопёр,
А и струги вслед легкокрылые.

Опусти меня во ковыль седой,
Опусти меня во сыру росу.
Прорасту в полях огневой водой,
Златоцветом-вересом прорасту.

Мне постыла, вишь, избяная хладь,
Мне постыла, вишь, снеговая хмарь.
В поле диком лягу я отдыхать,
Где неймёт за душу тревога-ярь.

И сказала мне ермакова рать:
«Не зови подъять на красны щиты!
Бестелесны мы коий век подряд,
Против нави став у земной черты.

Отступиться нам — на поруху вам,
Кто огнём тепли;т избяную хладь,
Кто путём торит снеговую хмарь,
А тревога-та переметчива.

Ты гони её да в болотный мар,
Погоняй её да полынь-травой.
Да растает ярь на семи дымах,
Да не будешь зваться ты Горивой!»

Так сказала мне ермакова рать,
И права она — и на том стоит.
Ино мне, увы, силы не собрать,
И советами не сподобиться.

Где достало сил — там и звал-призвал,
Где достало воли — закликивал.
Кто ни был — рядил во красны слова,
Кто ни был — рядил во черны' дела.

Горивою путь заступать себе,
По его ничто не содеется.
У него же пыль по сырой избе,
И не считаны годы-месяцы.

Уходи в дозор, ермакова рать.
Уходи в наряд, человечий рой!
Горивою быть ино помирать,
Обрастать ему лубом да корой.