Исповедь

На кухне разговоры откровенней, чем в исповедальне за шторкой,
К горячему чаю подают не менее горячие темы,
Люди снимают с себя проблемы, как с конфеток обёртку,
Трещат до утра, позабыв о царстве Морфея.

По ночам молитвы честнее, больнее, громче,
Глушат радио за стеной и телевизор в соседней комнате.
Я мечтала о сжигающей пустоте, я молилась, Отче,
Я жаждала одиночества, желала ничего не помнить.

Уяснила: жизнь - не красочная обложка, не лимонад с пузырьками,
Мы не держим её под контролем, это тотальный абьюз.
До определённой точки мы слыли влюблёнными дурачками,
После - выбирали одиночество и холод в союз.

А теперь я жалею, Отче. Жалею об этих молитвах.
Развенчай нас, не дай ему то, что осталось, сломить.
Лучше буду снова чувствовать боль, на ватных ходить ногах,
Чем, как нежить, слоняться между людьми.

Не оставь меня, пошли мне дрянного мальчишку,
Чтобы я поняла, что сердце не стало льдом.
Пусть мы будем любить друг друга, пусть сносит крышу,
Пусть я снова сдохну от боли, оставшись одной.

Пусть потом я сяду на кухне с подругой, закурю тяжелые,
Мы поставим на стол портвейн, напьёмся, протрещим до утра.
Потому что на кухне разговоры откровенней, чем в исповедальне за шторкой.
Потому что в конечном итоге, Отче, ты всегда остаёшься прав.