Вселенная Михаила Задорнова. Часть 15

Во время работы над книгой я много занималась темой Дальнего Востока в жизни Михаила Николаевича и его семьи. Мне это было особенно интересно, ведь я сама  дальневосточница и даже семнадцать последних лет не изменили этого - я не чувствую себя ни москвичкой, ни «подмосквичкой».
Дальний Восток — моя родина, и я его дочь по рождению, духу и сути.
 
Я росла здесь, среди этой невероятной тайги, где легко заблудиться даже очень опытному грибнику или охотнику. В четыре года у меня была своя собственная книжка с описанием съедобных и ядовитых грибов и взрослые доверяли мне в этом деле целиком и полностью. Мы ходили с огромными корзинами через перевалы амурских сопок и тайга щедро делилась с нами своими дарами. А затем, в дачном домике, сделанном «от и до» руками моего деда, мы устраивали «жареху» из белых и маслят на раскаленном пламени русской печи.
 
Мое детство проходило на Амуре,где летом горячий желтый песок обжигал даже самые закаленные пятки. В пять лет меня брали с собой на ночную рыбалку, где тельняшка доставала мне как раз до пят и я была похожа  в ней на диковинное полосатое привидение. Голова и лицо «привидения»  были плотно укутаны марлей с целью защиты детских щек от беспощадности вечернего гнуса. Взрослые,глядя на меня, посмеивались и шутливо обзывали «раненым приамурским партизаном».

На самом деле, комары и мошка способны зажрать и здорового мужика до смерти, если тот окажется в тайге без достаточных средств индивидуальной защиты.
 
От комаров в палатках до утра стоял противный гул. Много позднее, в Латвии, я столкнулась с таким явлением,как «толерантные европейские комары», делающие свое дело тихо и деликатно. Подлетел тихонько,присосался нежно, а ты и не заметил даже… Да и размер ни в какое сравнение не идет с амурскими кровососами!
Там, на российских северАх, эти разбойники сначала до донышка  выпивают твои нервы, после чего закусывают уставшей от бессонницы плотью.
 
Амур...Река моего детства и юности... Ширина и необъятность просторов (русло 5-7 км), неодолимая сила течения и невероятная красота  заводей,излучин, притоков, островов…

Батюшка-Амур, сколько раз твои берега поили меня рассветами и убаюкивали плеском речных волн? Лучших  колыбельных я даже и не знаю...
 
Лет в семь отец разрешал мне самостоятельно «порулить», милостиво уступая «капитанский мостик»,а попросту — «сидушку» у руля и переключатель скоростей на нашей маленькой моторной лодке «Прогресс».

Еще через пару лет у нас появился более мощный и комфортабельный катер «Амур» и вот тогда я уже испытала «полный резонансный восторг»  от управления речным судном,которое чайкой парит над волнами и по мановению руки заходит на крутые виражи!

«Амур» был пригоден даже для недюжинных штормов и ситуаций. Позднее, в молодости, мы с друзьями «по дури» дважды попадали в отчаянные ситуации на разбушевавшейся реке  и чудом выбирались оттуда живыми лишь благодаря устойчивости и надежности конструкции этой лодки.
 
Но,увы, все равно, раз за разом, река собирала свой скорбный «урожай».
Свой, особый отсчет вела каждая осенняя и летняя путина...

Гибли даже очень опытные рыбаки, знающие свое дело «от и до».
Но...ночь, множество огромных, путающихся между собой сетей,растянутых между лодками, многотонная масса бьющейся в агонии рыбы, осенние шторма,усталость,неудачное стечение самых разных обстоятельств и,конечно же, алкоголь "для сугрева", - стабильно гарантировали чье-то невозвращение домой.

Семьям погибших товарищей помогали,чем могли — обеспечивали рыбой, по возможности, все последующие годы...
 
Страшная статистика никого не останавливала. И, в конце сентября снова шли вдоль Амура лодки, груженые «под завязку» «красным золотом» так, что борта лишь на считанные сантиметры возвышались над водой.

С берега это выглядело устрашающе — казалось, что вертикальные половинки человеческих туловищ плывут по реке сами по себе, зачем-то медленно направляясь к берегу.

Конечно же, это был огромный, даже безумный риск и многие уходили вместе с лодками и грузом на дно,так и не дотянув до безопасного мелководья.
Но,все равно, никто не хотел терять ни одного кг рыбы и икры, доставшейся таким нечеловеческим,адским трудом.

С такой же глубокой осадкой и канувшей в бездну ватерлинией возвращались с низовьев Амура пассажирские «ОМы». С них спускались по деревянным трапам бледные и заросшие щетиной тени, согнувшиеся в три погибели под тяжестью вонючих рюкзаков. Пошатываясь и шаркая ногами по трапу,они сходили на берег, как Ной после окончания катастрофы, - еще не веря до конца в то, что это испытание пройдено и можно забыть об этой "чертовой радости" до следующей осени, до следующей путины...

МУЖЧИНЫ. ДОБЫТЧИКИ. КОРМИЛЬЦЫ.
 
ЭТО БЫЛА НИКЕМ НЕ ОБОЗНАЧЕННАЯ «СВЕРХУ», НО СВЯТО ИСПОЛНЯЕМАЯ ЕЖЕГОДНАЯ МУЖСКАЯ МИССИЯ  — СВОЕГО РОДА САКРАЛЬНЫЙ ДАЛЬНЕВОСТОЧНЫЙ РИТУАЛ,ПОСВЯЩЕНИЕ В МУЖЧИНЫ, ПОДТВЕРЖДЕНИЕ СОПРИЧАСТНОСТИ К ЧЕМУ-ТО ОЧЕНЬ ВАЖНОМУ,ПЕРВОРОДНОМУ И ПРАВИЛЬНОМУ.

У многих,конечно же, не было катеров, навыков и желания мерзнуть неделями в ледяной воде...

НО РЫБУ ДОБЫВАЛ КАЖДЫЙ! Благо, во время путины ее можно было купить за вполне разумные деньги прямо на берегу или у лодочных причалов.

Как разделывалась рыба ночью в нашей маленькой ванной комнате,я помню до сих пор... Отец приезжал к ночи и сваливал на брезент в кухне огромную кучу серебристых тел,иногда достигавших метра и более...
Немного помогал маме разделать туши особо крупных самцов и снова уезжал в ночь...

Мама же до утра разделывала икру, аккуратно отделяя ложкой от пленки каждую икринку,варила тузлук,строго выдерживая соотношение воды и соли в растворе - для этого производился небольшой пробный засол. После чего уже все янтарные бусинки отправлялись в таз на строго отведенное им время,затем икра сцеживалась и была практически готова к употреблению.

Немного икры специально делали малосольной,чтобы полакомиться ею как особо нежным деликатесом. Остальной продукт круто засаливали впрок и трехлитровые банки отправлялись в холодильники.

Оранжевого счастья хватало ровно до весны. И,конечно же, в основном ее берегли для детей и  выставлялина праздник.

Рыбу засаливали,коптили и ели потом все 9 месяцев зимы.

По весне икра становилась кисловатой и прогоркала, и зачастую у мусорных баков вырастали оранжевые крепости из стеклянных банок.

Бери - не хочу...

Такая вот беспощадная правда северного выживания.
Миллиарды пропавших драгоценных икринок, в том числе и тех,что уже оплачены человеческими жизнями год назад...
 
Так что, да. Я подтверждаю свое соучастие в данном преступлении — красную икру в моем детстве ели ложками.

Но, как вы теперь понимаете, она не падала с неба и иногда стоила кому-то жизни. И свои законные ежегодные отпуска наши отцы вместо отдыха тратили на то,чтобы обеспечить своим семьям выживание в трудных северных условиях, где лето очень короткое, а урожай весьма скуден и вовсе не гарантирован.
 
Я люблю свой Дальний Восток, и так и не стала москвичкой за последние 17 лет...
Потому что бывших дальневосточников не бывает.

Гораздо чаще бывает как в песне — «ты покинул берег свой родной, а к другому так и не пристал...».
 
В советский период здесь,у свежезаложенных корабельных стапелей царил совершенно особенный дух самоотверженности и ответственности за свою Родину, край, народ.

Атмосфера легендарной стройки  «Города на Заре» завораживала, притягивала, заставляла чувствовать собственную причастность к чему-то архиважному и настоящему! Здесь, в этой бурлящей атмосфере созидания люди быстро становились духовно и физически зрелыми и находили свое место в жизни.
 
В то время сюда приезжали со всех концов бывшего Союза и,словно в огромном плавильном котле здесь перемешивались самые разные национальности,менталитеты, характеры,выдавая в итоге нечто, во сто крат более крепкое и надежное,чем самая закаленная цеховая сталь.
 
Осенью 1938 года,почти перед самым закрытием навигации, на берег,где развернулось строительство юного Комсомольска-на-Амуре, сошел Николай Павлович Задорнов -отец будущего сатирика Михаила Николаевича Задорнова.