Мария

 Человек многомерен и неоднозначен. Порой не знаешь, что таится в его родниках.
Допустим, как возможно любить своих врагов? До времени этот вопрос меня не волновал. Мое приятие всех исключало его. Но в испытание или по какой другой причине «враг» появился. Странное слово. Жесткое. Нет, она не была врагом. В ее характере было много занимательного. По поводу всевозможных проделок можно было только недоумевать, но все же восхищаться тем, с какой изобретательностью она осуществляла их. Не было человека в коллективе, кто бы не испытал на себе всю прелесть этих странных выходок. О, она была великим гроссмейстером! Люди для нее были шахматными фигурами, и она с упоением вела партию. В моей душе начал проклевываться росток раздражения против нее. У меня уже была матовая ситуация. В ее глазах мой король превратился в пешку и должен был пасть к ее ногам. Надо было спасать Его Королевское Величество.
Повиноваться руководителю не зазорно, но изменять себе, своим принципам – непосильно. Взращивать ростки ненависти, подобострастия, лицемерия – непосильно. Я уволилась. Душевный мир постепенно приходил в равновесие. Я готовилась принять Таинство Крещения, постилась, читала духовную литературу. И вот выплыл вопрос о любви к врагу. Вопрос непраздный, и для меня казался неразрешимым. Как возможно любить врага? Не испытывать ненависти, не желать зла, не злословить – возможно. Но как любить?
Однажды вечером во время молитвы в мою дверь постучала Самира, никогда раньше не приходившая ко мне. Она сказала, что два часа назад в автомобильной аварии погибла Мария.
Великий гроссмейстер, не проигравший ни одной партии, державший все под контролем! Возможно ли это?!
Но что стало со мной! Я упала на колени перед иконами. Слезы текли по щекам. Я обращалась к Господу, Пресвятой Богородице, ко всем святым; просила прощения за нее, за себя, за наше неприятие друг друга. Открылись мои глаза на образ чистый и непорочный первозданного человека. Я не видела ее грехов… Мы могли бы стать друзьями и принять друг друга, но было уже навсегда поздно.
Я ли молила о спасении ее души, она ли, представ перед моим внутренним взором в чистоте образа, спасала меня от заблуждений о человеке, но мне открылось, что за грехами, которые искажают человека, сокрыт человек настоящий. Вот его и надо любить, а грехи прощать, ибо кто без греха из нас.
На мой вопрос пришел ответ, но какой ценой, и как эта цена измерена Господом. Возможно, наша боль и скорбь об ушедших где-то за гранью земного бытия не имеет остроты, иначе любящий нас Господь не вынес бы нашей боли, не допустил бы ее. И там она лишь эпизод, не имеющий времени, необходимый эпизод для нашего совершенствования или испытания, и дается нам во благо, которое откроется нам потом. И это более важно, чем физическая смерть. То, что значимо и мучительно для нас, живущих здесь, что это для Господа по отношению к человеку? Непостижимо для моего слабого ума. Мария погибла в Страстную седмицу перед Пасхой.