Бунин. Писатели о Бунине

ИЗ ОТЗЫВОВ СОВЕТСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ
О БУНИНЕ

Сообщение Н.П.Седовой

В 1968—1969 гг., работая в Ленинградском университете над дипломным сочинением "Советские писатели о Бунине", я обратилась к ряду писателей с просьбой ответить на письмо-анкету. Цель анкеты — выяснить: оказало ли творчество Бунина влияние на советскую литературу и какое значение имеет изучение его произведений для современного советского писателя. Было послано около 50 таких анкет, главным образом тем писателям, отзывы которых о Бунине мне не удалось (или почти не удалось) найти в печати.

Мною были поставлены следующие вопросы:
1) Когда вы впервые познакомились с творчеством Бунина?
2) Какие прозаические произведения писателя вы считаете наиболее значительными?
3) Каково ваше мнение о поэзии Бунина?
4) Каково ваше отношение к эмигрантскому творчеству Бунина?
5) Оказал ли Бунин влияние на ваше собственное творчество?
6) Чем вы объясняете усилившийся интерес к Бунину в наши дни?
На посланную мной анкету откликнулись 16 писателей.
Ниже публикуются наиболее интересные и обстоятельные из этих откликов, последовательность которых определяется временем вступления их авторов в литературу: вначале даются ответы писателей, начавших свою литературную деятельность в середине 1950-х годов, завершают же публикацию ответы писателей старшего поколения.

ЮРИЙ НАГИБИН
1. Мое первое знакомство с Буниным состоялось очень давно, я уже не помню когда. Я воспитывался в литературной семье, и мой отчим, писатель Я. Рыкачев, поторопился как можно раньше познакомить меня с Буниным,
у него было дореволюционное издание Бунина и "Сны Чанга", вышедшие в 1920-х годах. Но признаюсь, Бунин не произвел на меня
столь сильного впечатления, как впоследствии, при вторичном его открытии.
Это объясняется моей тогдашней незрелостью, мне было лет двенадцать-тринадцать.

2. Мне нравится очень многое, почти всё. Знаменитая "Деревня" меньше
всего. На первом месте я поставил бы "Лику",а затем рассказы "В Париже", "Руся", "Таня", "Воды многие", "Грамматика любви", "Заря всю ночь", "Золотое дно", "Соотечественник", "Чистый понедельник", "Натали",
и проч., и проч.

3. Его стихи первоклассны и до сих пор не оценены по достоинству.
Один "Сириус" чего стоит, а есть и еще лучше!

4. Бунин и в эмиграции писал изумительно. В "Темных аллеях" есть божественные рассказы, хотя бы такие, как "В Париже", "Руся", "Таня". А "Лика", а "Жизнь Арсеньева"...

5. Да, оказал. В литературе считается, что я работаю в бунинской традиции, в то время, как, скажем, Сергей Антонов последователь Чехова. Я учился у Бунина языку, пристальности взгляда, терпеливому изучению явлений жизни. Да и сейчас учусь.

6. Усиливающийся интерес к Бунину в наши дни я объясняю неизменной тягой людей к большой литературе. А Бунин, один из величайших прозаиков всех времен и народов, был долгое время почти недоступен, во всяком случае, подавляющему большинству наших читателей. Естественно, что на него набросились,— ведь Толстой, Тургенев, Чехов и другие
гиганты читаны-перечитаны. И к тому же Бунин наиболее современный нам из классиков. К сожалению, этой тяги на Западе не ощущается,
Бунин прошел мимо западного читателя.
15 декабря 1968 г.


ВИКТОР БОКОВ
1. Первое мое знакомство с Буниным было в студенческие годы, когда я писал не только стихи, но и прозу, замеченную и одобренную Михаилом Пришвиным, в доме которого я воспитывался с 14 лет.

2. Больше всего люблю у Бунина "Лику" и "Антоновские яблоки". Но ответ условный, ибо лучшее у каждого писателя — это его манера, его стиль, его художественный угол зрения, он выявляется в любом абзаце художника, в любой его строке.
3. Бунин великолепный поэт. Во времена всяких измов, он держался пушкинской ясности и продолжал классическую школу русской поэзии.
На это надо было иметь мужество. Для меня Бунин-поэт и Бунин-прозаик равновелики.

4. Я не делю творчество Бунина на периоды —. эмигрантский и доэмигрантский.
Дело в возрасте. Конечно, на склоне лет любой художник теряет остроту восприятия, слабеет память, уходят силы, этот спуск под гору пришелся на эмигрантский период в жизни Бунина. И вопрос, который ставят исследователи, не очень правомерен.

5. Бунин оказал на меня большое влияние, как поэт и как прозаик. Я учился у него строгости, реальности изображаемого, работе над словом. Вот, скажем, в стихотворении ;При первом свиданье сады бушевали...; есть строка:
Да месяц встает со скирды круторого.
Я бы так не написал, если бы не знал творческого опыта Бунина, не знал его обращения со словом.

6. Интерес к Бунину — естественный интерес к большому таланту,
он рано или поздно приходит. Незаслуженная слава и популярность быстро
проходят, зато слава по достоинству растет медленно, но верно.
29 декабря 1969 г.


СЕРГЕЙ ВОРОНИН
1. Впервые я совершенно случайно купил у букиниста, году в 1936, перевязанную кипу книг — приложения к ;Ниве;. Купил за бесценок. Это был Бунин. Я ;его; сам переплел и никогда уже не расставался.

2. Очень многие, даже ранние, такие как "Танька".

3. Бунин — поэт в прозе! Это так! Я люблю Бунина-прозаика. Могу его перечитывать и перечитываю. Стихи же, за малым исключением, меня мало волнуют.

4. Нельзя согласиться с утверждением, что в эмиграции Бунин стал писать слабее. "Темные аллеи" — разве это слабее раннего Бунина?

5. Конечно, оказал. Но не только он. Все замечательные писатели помогали и помогают мне. Если же говорить о природе, то только двое — Чехов и Бунин — научили меня ее любить и вглядываться в нее.
Бунин — явление редчайшее. В нашей литературе, по языку — это та вершина, выше которой никому не подняться. Сила Бунина еще и в том, что ему нельзя подражать. И, если можно у него учиться, то только любви к родной земле, познанию природы, удивительной способности не повторять никого и не перепевать себя,— это ведь тоже относится к эмигрантскому периоду. И самое главное — люди, русские люди, которых он знал, любил, с которыми не расставался и оставил нам в наследство.

6. Возросший интерес к Бунину появился, мне думается, прежде всего потому, что Бунин был мало известен широкому читателю. Когда же стал у нас издаваться, то, естественно, привлек к себе внимание. Дальнейшее уже просто — те, кто любит литературу, кто понимает русское слово, — получили огромное наслаждение.
28 н о я б р я 19 6 8 г .


АНАТОЛИЙ ПРИСТАВКИН
1. Бунина я узнал довольно поздно, но не случайно. В 1956 г. Вышел его пятитомник, который и до сих пор является для меня настольной книгой.
Я люблю Бунина, Это, несомненно, один из виднейших русских писателей.

2. Вопрос для меня трудный. Если писатель очень нравится, трудно что-либо выделять. Ну, люблю его "Деревню", "Последнее свидание", "Зеркало", из поздних короткие — "Часовню", "Первую любовь" и прочее, и прочее,— все весьма, повторяю, условно.

3. Известное определение Бунина как поэтического прозаика и прозаического
поэта, как любая всеобъемлющая формула, неточно. У него есть прекрасные стихи и строфы. Но, видимо, мне как прозаику его проза
ближе.

4. Трагедия русских в эмиграции ужасна, о ней и говорить тяжело, это относится и к Бунину. Но он всегда и во всех условиях был русский
настоящий писатель, и все что он сделал, для меня любимо и ценно.

5. Безусловно. И не только на мое творчество. На мой взгляд, лучшая часть так называемой ;молодой прозы;, которая сегодня активно печатается, имеет свою читательскую аудиторию и немалый вес, вышла из классической школы Пушкина — Чехова — Бунина. Конечно, неправильно было бы говорить, что это единственно возможное формальное направление в русской советской литературе. Но, несомненно, одно из самых жизненных и перспективных. Полное отсутствие официоза, естественность
и простота, глубокий психологизм, близость к природе и вообще к естеству человека, высокая, почти музыкальная культура слова — вот
некоторые признаки бунинской школы. Это уже ответ и на последний вашвопрос. Валентин Петрович Катаев в книге ;Трава забвения; превосходно, по-моему, рассказывает о жизни Бунина, о некоторых моментах его работы
над словом. Во всяком случае для меня это было поучительно.
2 января 1969 г. ,


ВАСИЛИЙ БЕЛОВ
1. Мое знакомство с Буниным состоялось в 1955 г. (очень поверхностное и случайное), настоящее же произошло всего лишь пять-шесть лет тому назад.

2. Все произведения этого писателя мне нравятся, кроме стихов, да и стихи ;не нравятся; лишь относительно его прозы и перевода ;Гайаваты;, а не относительно множества других поэтов —современников писателя.

3. Конечно же, проза Бунина —проза поэта, но лишь в смысле ее ритмичности, напевности, краткости и образности, а не в том смысле, что
вот, мол, был хороший поэт Бунин, который писал еще и неплохую прозу: такая постановка вопроса нередка и очень демагогична, и она диктуется, видимо, неприязнью к великому писателю.

4. Делить творчество Бунина на два периода, на эмигрантский и доэмигрантский, по-моему нельзя. Писатель один — Бунин, и он неделим для русской культуры. Ко всему этому весьма трудно, на мой взгляд, невозможно доказать то, что произведения Бунина, написанные в эмиграции, слабее доэмигрантских (я не говорю здесь о некоторых вещах бунинской публицистики).

5. На этот вопрос я отвечать не буду, слишком это нескромно — говорить о своих писаниях в сравнении с Буниным.

6. Интерес к Бунину никогда и не ослабевал. Был некоторый пробел, искусственно вызванный провал в изучении его творчества. Несколько поколений не знали Бунина, так как его не издавали. Но это не могло продолжаться бесконечно, потому что после Толстого Бунин был самым значительным явлением в русской литературе, последним, пока еще никем не превзойденным ее классиком. Бунин, как и Толстой, принадлежит - не только России, но и всему миру.
11 декабря 1968 г.


ЮРИЙ ТРИФОНОВ
Мое первое знакомство с Буниным произошло еще в студенческие годы.
К. Федин, у которого я занимался в семинаре, говорил: "Учитесь делать фразу у Бунина". Тогда же, году в 1946 или 1947, я купил в букинистическом магазине старое издание Бунина (приложение к "Ниве"), переплетенное
в три тома, и читал запоем. Бунин был для меня открытием: какова может быть сила пластического, живописного слова! Никто прежде именно в этом смысле — воздействия фразы, слова — так сильно на меня не действовал.
Поражало еще, как удивительно точно и живо говорят люди, крестьяне. Вскоре удалось в букинистическом магазине на Арбате купить "Митину любовь" — книжечку, изданную в 1925 или 1926 г., в Ленинграде, в издательстве "Прибой". Это была необыкновенная удача.
Снова, еще больше, меня поразило сочное, плотское письмо... И, конечно, отвечало моему настроению — мне ведь было тогда почти столько лет, сколько Мите.
Больше всего у Бунина мне нравится рассказ "В Париже".
Проза Бунина не столько проза поэта, сколько проза художника — в ней чересчур много живописи.
Бунин, конечно, замечательный писатель, для меня — один из любимых. Но — не самый любимый! Бунин оказал огромное влияние на большинство современных молодых прозаиков — в основном, в области стиля, пластики слова.
22 апреля 1969 г.


ЮРИЙ КАЗАКОВ
Вы задали так много вопросов, что отвечать на них я просто не могу - из-за времени. Отвечу только на один — хуже ли стал Бунин писать в эмиграции. После "Братьев" и "Господина из Сан-Франциско" Бунин стал самым могучим, самым прекрасным русским писателем. Конечно, десятки лет ему приходилось писать о России только по памяти, и это не могло не отразиться на его писаниях. Но как художник, как мастер слова — он, безусловно, вырос.
Я действительно намереваюсь написать книгу о Бунине. Что это будет за книга? Есть у Стефана Цвейга цикл повестей о великих людях под общим названием "Звездные часы человечества". Такой же, примерно, представляется мне и моя будущая книга, если сподоблюсь я ее написать...
7 декабря 1968 г.


ВАСИЛЬ БЫКОВ
1. Мое знакомство с Буниным, вероятно, было случайным. Правда, еще до войны мне пришлось прочитать несколько его рассказов, но по-настоящему я оценил этого мастера слова только где-то в году 1955, когда прочитал
несколько его повестей. На фоне тогдашней литературы он поразил меня ясностью и точностью мысли, изысканностью фразы, добротой и
лиризмом.

2. Нравится мне в творчестве Бунина очень многое. Но больше всего,наверное, "Лика", "Митина любовь", многие рассказы, в том числе и "Господин из Сан-Франциско".

3. Как и проза, стихи у Бунина великолепны.

4. Нет, я не считаю созданное им в эмиграции слабее написанного на родине. В некоторых случаях даже наоборот. Например, "Митина любовь", "Лика", "Ида", "Ворон" — отличные вещи.

5. О влиянии я сказать затрудняюсь. Традиции белорусской литературы несколько расходятся с теми, которые определяют творчество Бунина, но тем не менее некоторые мотивы юношеских чувств из его "Митиной любви" нашли свое, пусть косвенное, отражение в моей повести "Третья ракета".
22 декабря 1968 г.


ГРИГОРИЙ БАКЛАНОВ
...Интерес к Бунину, когда его не издавали, для большинства читателей был просто беспредметен. Вот так и я до войны Бунина не читал, ибо в Воронеже, где я жил тогда, Бунина достать было невозможно. Во всяком случае, его не было у тех людей, кого я знал. Так случилось, что даже после войны я прочел Бабаевского, издававшегося гигантскими тиражами, раньше, чем Бунина.
Бунин — писатель огромного таланта, писатель русский, и, конечно же, в России у него должен быть большой читатель. Думаю, что читатель Бунина значительно превышает тиражи его книг.
По живописи, по чувству слова (а у Бунина оно поразительное) рассказы его, написанные в эмиграции, быть может, и не слабей прежних его вещей. Но как бы ни была важна эта сторона художественного творчества, главным все-таки остается то, ради чего пишется вещь. А вот это главное во многих рассказах не представляется значительным (я имею в виду эмигрантский период).
Оказал ли Бунин на меня влияние? Мне кажется, нет. Но не уверен, так как я одно время определенно испытывал влияние Шолохова, а Шолохов, несомненно, испытал на себе сильное влияние Бунина. Но это я понял позже, когда Бунина прочел.
29 января 1969 г.


НИКОЛАЙ РЫЛЕНКОВ
Мечтаю написать и о прозе Бунина *.
...Для меня он стоит в ряду самых, больших мастеров мировой литературы. Его талант не поблек до конца дней.
10 декабря 1968 г.

* В ответе на анкету Н. П. Седовой Н. И. Рыленков ссылается на свою статью
"Вторая жизнь поэта" ("День поэзии". М., 1966, стр. 302—304). Приводим выдержки
из этой статьи:
"...Бунина-поэта у нас долгое время считали эпигоном дворянской поэзии девятнадцатого века, повторяя оценки враждебной ему декадентской критики. Ошибочность такого взгляда теперь уже совершенно очевидна. Эпигон не может быть большим мастером, а Бунин мастер огромный, художник поразительной силы, чувствовавший тончайшие оттенки слова. Богатству и точности его языка удивлялись Чехов и Горький.
Лирическая поэма „Листопад“ — одно из самых ярких и тонких по живописи словом
произведений русской поэзии.

Иногда Бунина называют холодным мастером.
Это чистейшее недоразумение. Нельзя принимать строгую сдержанность взыскательного художника за холодность. Разве холодный мастер может так одухотворить природу, как это делает Бунин в своем знаменитом „Листопаде“ ?^...)
Мы с законной гордостью говорим о языке Тургенева. С такой же гордостью мы теперь можем говорить о языке Бунина как о высшем достижении русской художественной культуры предреволюционной поры <...>
При всем богатстве своего языка, Бунин никогда не стремится удивить читателя
редкостным словцом или оборотом. Из нескудеющих кладовых литературной и обиходной
речи он брал только те слова, без которых не мог обойтись. Что каждое слово хорошо на своем месте, — знают и подмастерья, а найти его и поставить умеют только мастера. Бунин умел это, как редко кто другой даже из первоклассных мастеров.
Современникам трудно было оценить его художественный подвиг.
В годы его молодости тон в литературе задавали декаденты, а он оставался непримиримым реалистом. И они заслоняли его.
В годы полной зрелости таланта, уже увенчанный академическими лаврами, он
совершил роковую ошибку — испугавшись революции, покинул родину и навсегда
оторвался от народной почвы. Он вернулся на родину как художник только после своей смерти. Но и это позднее возвращение было большой радостью для всех, кому дороги судьбы русского народа".


ЛЕОНТИЙ РАКОВСКИЙ
1. В 1915 г. популярнейший в старой России журнал "Нива" дал в приложениях полное собрание сочинений Бунина. Тогда я и познакомился с ним. Несмотря на то, что в то время я писал только стихи, но на всю жизнь полюбил кристально-ясную прозу Бунина.

2. В Бунине-прозаике мне нравится все! Особое пристрастие у меня к его последней, неповторимо-прекрасной книге рассказов "Темные аллеи". Вера Николаевна Бунина, в апреле 1960 г. приславшая мне из Парижа "Темные аллеи", так сказала в дарственной надписи: "Посылаю . эту книгу, которую Иван Алексеевич считал самой совершенной из своих книг. „Каждый рассказ имеет свой ритм“,— не раз говорил он мне".

3. Стихи Бунина — превосходны.

4. Я не делю Бунина-прозаика на "до эмиграции" и "в эмиграции". Если отбросить его публицистические высказывания (в них много предвзятого и ошибочного), то Бунин — всегда Бунин. Я считаю, что "Митина любовь" и "Жизнь Арсеньева" не слабее "Деревни" и "Господина из Сан-Франциско". Недаром же Паустовский написал о "Жизни Арсеньева":
"Это одно из замечательнейших явлений мировой литературы. К великому счастью, оно в первую очередь принадлежит литературе русской".
Что же касается своеобразного цикла рассказов "Темные аллеи", то я не вижу равного ему во всей русской литературе.

5. Бунин влиял на ранние мои вещи.

6. Бунин — великий русский писатель.
У настоящих любителей и ценителей русской литературы к Бунину интерес был всегда. В 1930—1940 годы мне приходилось вести ряд крупных литературных групп и кружков (Выборгский дом культуры, Профиздат, Литературный университет, "Печатный Двор" и пр.). И я видел, как мои молодые друзья-литкружковцы восхищались не только "Деревней","Господином из Сан-Франциско", но и "Митиной любовью" и "Делом корнета
Елагина", изданными в Советском Союзе.
Во весь голос заговорили о Бунине вскоре после окончания Великой Отечественной войны. В разных журналах и сборниках стали появляться бунинские рассказы из его последних книг.
Окончательно же поставил все Ha место второй Съезд писателей, где К. А. Федин всенародно сказал, что пора вернуть Бунина нам. И Бунин вернулся...
26 декабря 1969 г.



ЕФИМ ДОРОШ
1. Бунина я впервые прочитал лет тринадцати или четырнадцати от роду. Ничего до этого о нем не знал. Было это в Одессе, в голодные годы, когда книги были очень редки, а я очень любил читать, и вот у соседей по дому, людей невежественных, я обнаружил чуть ли не все приложения к ;Ниве;. У меня достало сообразительности или инстинкта прохладно отнестись к Шеллеру-Михайлову, к 52 книгам которого я уже никогда больше не возвращался, и полюбить Лескова, Чехова, особенно же Бунина.
С тех пор я мечтал о собрании сочинений Бунина, но оно мне больше не встречалось. В конце двадцатых и начале тридцатых годов я прочитал выходившие у нас "Сны Чанга", "Митину любовь", в сорок седьмом или восьмом году, нет вру, в конце тридцатых, будучи в Малеевке (в Доме творчества), нашел в библиотеке марксовское собрание и снова перечитал, а вот в сорок девятом или пятидесятом увидел в Книжной лавке писателей это собрание, тут же купил его и с тех пор оно у меня, как и "огоньковское", как и гослитовское... Бунина я перечитываю часто, некоторые вещи особенно часто.

2. О том, какие произведения больше всего нравятся, трудно сказать сразу. Назову — "Жизнь Арсеньева", "Суходол", многое из "Темных аллей" нравится, нравятся "Вести с родины" и примыкающие к этому рассказу произведения.

3. Что до стихов, то, по-моему, в сравнении с прозой Бунина они проигрывают,
хотя и здесь немало прекрасных вещей, сделавших бы честь многим поэтам того времени.

4. Нисколько я не согласен с утверждением, что в эмиграции Бунин стал писать слабее. Бунин писал все лучше и лучше, таков уж его талант (хотя редактурой ранних вещей иной раз портил их), а отдаленность от России, боль, вызванная этим, только лишь обострили его чувство и зрение.

5. Что до влияния, то самому судить трудно, — я, например, считаю, что оказал, но как-то мне один писатель сказал, что у нас с Буниным ничего общего нет. Думаю, все же, что он ошибается, или же очень поверхностно судит об этом. Когда я узнал от А. Бабореко, что Бунин кому-то писал, будто только лишь любовь к истории России, знание ее, помогали ему в эмиграции писать о России, словно он и не уезжал, мне многое стало понятно не только в нем, но и в себе самом одновременно. Дело ведь не во внешнем следовании мастеру. Кроме того, мне очень близки сдержанность Бунина, его нелюбовь к внешним эффектам, к громким словам, к беллетристической занимательности, его точность и его пластичность,— у него ведь все видишь, осязаешь, обоняешь...

6. Все усиливающийся интерес к Бунину в наши дни, мне думается, можно объяснить следующими причинами. Прежде всего — Бунина
сейчас открыли для себя тысячи и тысячи читателей, и не только молодежь, которая постоянно, в каждом новом поколении, заново открывает для себя то, что было известно прежде, но и люди относительно немолодые. Ведь Бунин у нас почти не издавался в течение многих лет. Помню, году в 1950 или 1951 ночевал у меня инженер с торфопредприятия, приехавший в "Литературную газету", где я тогда работал, и не нашедший номера в гостинице. В комнате, где я его уложил, стояло собрание сочинений Бунина, изданное Марксом, и вот инженер этот, слышавший от своей матери-учительницы, что есть такой прекрасный писатель Бунин, взяв томик, так и не положил его — читал всю ночь. А ему было, я думаю, лет под сорок, он интересовался литературой, сам пописывал, но вот жизнь его сложилась так, — он постоянно жил в провинции, — что он никогда не держал в руках сочинений Бунина. Кстати, популярность Бунина росла вместе с все увеличивающимся изданием его произведений, с публикацией многих из них в разных журналах, газетах.
Но это, разумеется, не все. Бунин — писатель с редким, я бы сказал, чувственным восприятием России, сильно обострившимся в многолетней эмиграции, он — писатель с исключительным чувством истории, более сильным, нежели у тех даже, кто писал на исторические темы, он чувствовал в каждом настоящем мгновении связанность его со всем, что было прежде, и хотя почти не признавался в этом, хотя почти никогда не декларировал это свое чувство, так как был удивительно строг и сдержан в своих писаниях, все же эта его затаенная страсть передается читателю. Наконец, при всей строгости и сдержанности его письма, Бунин, по-моему, очень сердечен, всем существом своим чувствует человека, самого обыкновенного, замечу попутно, особенно женщин.
Мне как-то пришло на мысль, что женщины могли бы поставить памятник Бунину,— какое количество молодых и немолодых, красивых и некрасивых женщин изобразил он, изобразил в самом главном — в любви.
Как они все прекрасны в эти минуты и часы — и крестьянки, и гимназистки, и провинциальные чиновницы, и помещичьи дочери, и проститутки...
Но ведь и мужики у него великолепные, только не в "Деревне", которую, при удивительной правде многих ее страниц и характеров, да и самого настроения, я не очень люблю за некоторую ее тенденциозность.
4 марта 1969 г.


КОРНЕЙ ЧУКОВСКИЙ
В 1915 г. мне казалось, что у него "не хватит сердца" для дальнейшего творчества. Я был прав и неправ. Конечно, и "Митина любовь" и трактат о Толстом. — вещи, глубоко осердеченные, — свидетельствуют, что в глубине души у него теплеет и нежность и любовь, но сколько бессердечия в его мемуарах...
Вообще, одним каким-нибудь словом его не определить. Не мне, старику, судить, близок ли он "нашему времени". Подлинно великий писатель близок всем временам, всем векам.
7 мая 1969 г.__