Бирюк

           Тропинка от реки шла вверх, потом сворачивала вправо, к лесу. Там стоял одинокий серый дом. Игнат медленно шёл по тропинке, в одной руке у него была удочка, а в другой небольшое пластмассовое ведёрко с уловом. Хотя, какой это улов, кошачье баловство. Появился Игнат в этих местах лет двадцать назад, совсем молодым парнем. Видимо, прижала жизнь, и податься некуда, так и остался. Поселился у леса в пустующем домишке, людей сторонился, о себе ничего не рассказывал. Бирюк - одним словом. Так и прозвали языкастые старухи Игната - Бирюком. Относились к нему по-разному. Кто побаивался, а кто и жалел…
    
           …Вечер выдался тёплым. Ветер, дувший с раннего утра, стих, и в воздухе повисла звенящая тишина, иногда нарушаемая скрипом колес проезжающей мимо телеги, да непродолжительным беззлобным лаем местных собак, делавших вид, что усердно охраняют свою территорию. Хотя охранять было нечего, да и не от кого. Люди в деревне жили хоть и небогато, но дружно, без злого умысла против других. Из деревни, через поле, в сторону Старого хутора, где жил помещичий бортник с дочерью, вела то ли тропа, шириной с дорогу, то ли дорога чуть шире тропы. По ней то и шагал молодой паренёк в красиво расшитой косоворотке, подпоясанной ремешком ручной работы. Начищенные сапоги с каждым шагом покрывались вездесущей пылью. Левую руку парень засунул в карман брюк, заправленных в сапоги, а правой размахивал зажатым в неё прутиком. Шёл он к своей невесте Нине, дочке бортника. Отцу девушки было уже за шестьдесят и здоровье пошаливало, но службу по сбору дикого мёда нёс исправно. Сегодня юноша собирался просить Нининой руки,  был весел и негромко насвистывал какую-то незамысловатую мелодию…
       
         …Навстречу Игнату выбежал красивый чёрный кот и приветственно замяукал. Видимо рыба в ведёрке предназначалась именно ему. Других претендентов на улов в округе не было. Игнат подошёл к крыльцу, поставил ведро и сел на ступеньку. Не торопясь достал из кармана кисет, и, скрутив привычными движениями самокрутку, с наслаждением закурил. Покупные папиросы он не жаловал, привык к самосаду. Кот крутился около ведёрка с рыбой, тёрся об него и урчал, как старый холодильник, но большего себе не позволял. Знал, что хозяин сам достанет и даст отведать такого манящего к себе лакомства. Собаки у Игната не было. Не приживались они у него. А кот сам пришёл, такой же одинокий как Игнат, и остался с человеком…

        …Хутор приближался с каждой минутой, с каждым шагом. Хорошее настроение - большое подспорье в пути. Время быстрее течёт, и расстояние сокращается вдвое. Конечно, это только ощущения, на самом деле всё остаётся по-прежнему. Как вдруг… время словно повисло в воздухе, замерло, а сам воздух стал сладковато-тягучим, как передержанная карамель. Перед путником появилась старушка - божий одуванчик, приблизилась к  ничего не понимающему парню  и тихо, но отчетливо сказала ему: «Не ходи туда, куда шёл. Убегай. А ослушаешься, беда будет». И в тот же миг пропала, как и не было её. Паренёк потряс головой, отгоняя невесть откуда взявшееся наваждение и подумал: «Как же мне не идти-то? Там же Нина, ждёт меня, волнуется». И прибавил шаг…

        …Докурив цигарку, Игнат позвал кота, взял ведёрко и зашёл в дом. Разжёг керосиновый примус и поставил на него чайник. Нажал на кнопку радиоприёмника, висящего на стене между двух небольших окон –голос диктора оповестил: «В эфире прожектор перестройки». Игнат выключил радио. Не понимал он ничего в этой пустой болтовне. Ясно было только одно – всё летит в тартарары. Чайник засвистел, Игнат налил себе кипяток в железную кружку наполненную заваркой из сушёных трав. Чай обжигал, но это нравилось хозяину чёрного кота, который в это время доедал остатки вечернего улова…

         … Когда до хутора было рукой подать, из-за лесополосы показалось зарево. Кострище? Пожар?  Парнишка побежал. Миновав лесополосу, он увидел страшную картину – хутор полыхал. Пахло гарью. И за всем этим молча наблюдал отец Нины. Он будто окаменел и уже не пытался тушить пожар. Одежда на нём была оборванная и обгорелая. «А где Нина?», - подбежав, выкрикнул парень. «Там», - отрешённо махнул старик рукой в сторону полыхающего подворья.  «Нина! Нина!», - закричал парнишка,  но вместо ответа ещё сильнее затрещали горящие доски. Молодой человек бросился к горящему дому и потерял сознание. Когда он пришёл в себя, то уже стоял на краю какой-то деревни около небольшого рубленого дома с заколоченными окнами. Откуда он и что с ним произошло, как ни старался, вспомнить не мог. Позже вспомнил только своё имя – Игнат…


      … Мать Игната не могла найти себе места. Чуяло материнское сердце беду. Вдруг крики на улице: «Пожар! Хутор горит!» Кто бегом, кто на телеге, потянулись люди в сторону пожарища. С вёдрами, баграми да топорами. Только поздно. Когда подоспели, тушить практически было нечего. «Игната не видели, люди? Сюда ведь он пошёл, к Нине» - говорила женщина, теребя в руках сползший с головы платок. « Видали. Говорят, спасти дочку бортника пытался, да видать в огне и сгинул. Где тут разберёшь. Вишь какие дела творятся», - ответил кто-то из деревенских мужиков. Сердце матери сжалось, по щекам потекли слёзы. Она опустилась прямо в дорожную пыль. Так и сидела, пока мужики не посадили её в телегу и не увезли домой. Ещё неделю ходила она на пепелище, звала сына. Но безрезультатно.  По вечерам долго сидела на лавочке у сарая, где сын мастерил корзинки из лозы.  Какой-никакой, а доход был.  А теперь придётся идти к помещику на поклон. Одна осталась, без помошника. Может работу какую, посильную даст, или с голоду помирать, не иначе…

     … Хотелось выспаться. Завтра на рынок плетёные корзины везти, деньжат надо подзаработать. Кот доел рыбу и растянулся на лавке. Игнат выключил свет и забрался под стеганое одеяло. Долго ворочался, прежде чем уснул. Игнат так и не вспомнил за столько лет ничего из своей прошлой жизни. Может оно и к лучшему…