А промежуточные станции будут?

Я, кажется, сгорел до фильтра,
Скурился горьким табаком -
За этой копотью уже не видно,
Куда несёт холодный мой вагон.

Леса, туманы, провода, столбы.
И свет мигает, как шальной игрок.
В купе проходит Грусть:
- Давай на ты?
- Давай, - киваю я, - коль позволяет срок.

По бокалам горечь памяти разольет,
Тихо вздохнет,
перекрестится:
- Ну,
будем.
- Будем, - вторю ей, и глотая горячий разлом
моих юношеских мечтаний, думаю:
"или
не будем"

Она открывает форточку, тянет мне пачку.
- Нет, спасибо, я воздержусь.
- Это правильно, - говорит она,- а я вот, старая кляча,
от этой привычки никак
не
отучусь.

Стук колёс по извилистым рельсам
напоминает об ускользающем времени.
Мне нужно куда-то, но никуда не деться
с поезда "Безвыходность Дальний Север"

Хоть прыгай в маленькую форточку
навстречу острым скалам, ледяному шторму.
Но тянет скупая и плотная оболочка:
"Ты уже прыгал. Давай-ка, герой, как все,
по простому -

Доедем до станции конечной,
там подождём новый поезд, который нужен"

- "А если ждать нам придётся вечность?"
"Значит вечность ожидать его будем"

Сижу с потухшим взглядом. Вечность - много.
- Скажи, любезная, а промежуточные станции будут?
- Не знаю, там..., - дымит она и, подавившись дымом, глотает слово.
Откашливается и продолжает:
- ...давай закроем? А то мне дует.

Поднимаюсь, кладу руку на створку и думаю:
"А может все таки прыгнуть, но только уже в большие сугробы?"
И снова во мне что-то грозно кричит: "Только попробуй!
Совсем что ль больной? Такого наворотить можно сдуру".

"Можно то, оно, конечно, можно" - не прекращаю думать.
А Грусть подгоняет:
- Ты что там примерз или резко контужен?

"Но ведь как узнать, если даже не пробовать?
Даже если потом я буду травмирован или смертельно простужен.

Я ведь попробовал.

Все лучше, чем трястись до конечной"

А Грусть возьми и за меня захлопни.
- Вот мне радость, ждать тебя вечность.

- Не радость, - о своём бормочу под нос.

Да какая тут может быть радость?!
Я почти что к скамейке своей прирос,
И что ж мне потом, с перроном вокзала срастаться?!

"Не-ет, - рассудил я, - так не годится.
Пойду, договорюсь с машинистом.
Вот это дело"

А машинист у себя закрылся.
Никак.
И руки сбил, и горло сорвал, хотя голосистый.
Но если очень надо, разве это проблема?

Разозлившись и сипло ругаясь, схватил огнетушитель.
Я ростом не маленький, в форточку не пролезу.
И хоть дебоширства я сам был хулитель,
Решил - не страшно, если раз обзовут мракобесом.

В груди опять раздался крик: "Ты что ж творишь?
Немедленно бросай дрянное дело"

- "Да, Господи, зачем ты так шумишь? -
смеюсь, - подумаешь, купе проветрю"

***

Ресницы метели хлещут по щёкам,
Не видно ни зги, будто резко ослеп.
- Не страшно, - шепчу я,
и закурив,
проткнул
огоньком
метель.

- Не страшно, - выдыхаю табачный дым.
- Тебе не страшно, а я околела! -
ругается Грусть.
Снимаю пальто, укрываю ее:
- Смотри, не простынь.
Мы идём в метель. Я не знаю дороги, а значит
и не собьюсь.