Самоизолировавшийся милорд

Покуда водой домосед
стремится наполнить сосуд,
дневной разливается свет,
извечный крепчает абсурд;
под шубой покоится сельдь,
но запертый словно бы сыт,
и вместо того, чтоб сидеть,
он в профиль к неволе стоит.

К свободе всесильна любовь, –
засим, что уже чересчур,
густая нахмурилась бровь,
проклюнулся хищный прищур, –
такой, если б крылья имел,
увидел бы всякий орла…
Грустит домосед не у дел,
считает шаги до угла.

Вот мрачно вздохнул и губу
от скуки перстом оттянув,
несчастный изрёк: «бу-бу-бу,
какой замечательный клюв.
От счастья с ума ль не сойду?
Велик мой трёхкомнатный путь!
Возможность отсрочить беду
способна резину тянуть».

Вот сел поморгать, посмотреть
на то, что творится вокруг –
под шубой покоится сельдь,
и в микроволновке – утюг,
да тени толпятся в углу…
Хоть ясен невольника взор,
он видит, как некто в пылу
швыряет невинных в костёр.

В глазу ль его лопнул сосуд,
иль червь, извиваясь, растёт.
Глядит домосед на абсурд, –
абсурд произносит: «милорд»…
и вздрогнуть бы в этот момент
прям до проступивших седин,
но смысла шарахаться нет,
когда остаёшься один.