Пахари земли русской

Землепашцам моим родимым посвящается.

"Наш путь в историю мощён
Мужицкими костями
Обильно полит кровью он,
И вытоптан лаптями."
(Г.И.Коробейников.)



     Август 2014 года. Стою   на кромке сайгатского ячменного поля   и  держа в руках пучок ячменя любуюсь его красотой. Дышу полной грудью, только надышаться никак не могу, до чего притягателен запах  земли предков моих! Аромат чистоты ясного солнца, свежести утренней росы и вечерних туманов смешаны воедино, а вокруг над голубым небом под дымкой седого Урала широкие  просторы земли русской. Поодаль в кустах и высоких березах щебечут звонкоголосые птахи, словно зазывают в свои владения.  Красота неописуемая!  А ведь по этой земле ступала не только моя нога, но и сколько ж лаптей сносили мои деды, прадеды возделывая эти земли? Это они до ломоты в спине пахали, мотыгами да сохой, сеяли, кровью и потом   увеличивая пахоту в ширь. 

    С высокого угора хорошо просматривается вся площадь ухоженных земель колхоза «Маяк», и былая деревня Малая Сайгатка. Вижу, там в низине заросшая  тальником речка, а на  другой её стороне петляет редко проезжая узенькая дорога на Вассята, по которой когда то мы  толпой бегали за горохом. Не подалёку, чуть приметна бывшая поляна, где деревенская  детвора играла в лапту. А чуть   вправо ухожу взглядом к хорошо приметной одинокой крыше дома Гаври. Благодаря сыну его, моему двоюродному брату Коле Черепову существует дом  до сих пор. Такой теплый, милый и родной. От которого по тропинке вниз через речку бегали мы к бабушке. Только нет теперь той тропинки и не видать избенки  бабушки Степаниды. Печально всё это. Это сейчас я пишу и долго размышляю. А в ту минуту за какие то сотые доли секунд мой мозг  продемонстрировал все родные  уголки детства. И даже сводил через поле в  деревню Шапочкино, которую я никогда не видела. Отчего ещё  больше накатила какая то   непонятная тревожность, волнение и давящая тоска.   И  понесло меня вновь в далёкое далёко.

    Одна за одной меняются воображаемые картинки с обликами родных. Отчетливо вырисовывается образ мамы с подружкой её Устей   на пригорке с телятами, и словно прячась так же как и появились, неожиданно растворяясь исчезают. …Бабулечек моих родненьких вижу обеих, тетушки одна за другой без видимых лиц, но это точно они,  …дядья Федор, Изосим, Илья…, сёстры, братья, и ещё какие то близкие люди, чьих лиц не удалось рассмотреть. …И папка под бликами солнца словно парит возвышаясь над ними, то удаляется, то наоборот приближается полем. В фуфайке, грудь на распашку, штанины заправлены в голенища кирзовых сапог, на голове шапка-ушанка с одним загнутым на половину во внутрь ухом. Именно так, как любил он хаживать. И в застывшей улыбке исчез в никуда.
   
    Стоп! …А ведь когда то здесь, будучи совсем молодым, он, мой папка Егор Александрович пахал   этот участок и тот, что над тем горизонтом, работая с утра раннего до поздней ночи. А дядя Изосим, и он ведь тоже! Что чувствовали они тогда любуюсь своей пахотой? Как и чем жили   молодые трактористы в те времена? 

…Весна. Снова увлажнённые снеговой водой поля требуют рук человеческих. Нет для пахаря большей радости, чем видеть землю ухоженной, плодородной, осознавать особое назначение и величие своего труда. И стоит перед молодыми трактористами их наставник и говорит: «Вот братовья,   крестьянское дело не легкое. Не лёгкое, если ты робить не любишь. А вот если любишь, тут другой коленкор. Знамо дело, с огоньком- ту скорей дело спорится. Робята вы, вижу, бойкие да проворные, любите своё дело. Так вот знайте, управиться с этим полем до утра надо. Смотрите какой суховей, высохнет земля, худо нам всем будет, не подведите мужики», и покряхтев в самокрутку седовласый наставник ушел восвояси. Получив разнарядку заурчали, заревели моторы тракторов совсем ещё юных братьев рода Кочевых Изосима да Егора Карлагина. Уж, они то  знали цену хлеба, и любили говорить, посеешь в пору, соберёшь хлеба гору.

    Часто задумываюсь, а зачем  ворошить пыль далеких времен? И не нахожу объяснений. Только, словно кто то ведет меня в эту «страну» далёкую. Помню, как папка пытался рассказать мне о жизни своей нелегкой, да махнула я рукой на него, и убежала.   Подружка Верка пришла, с которой в обед повздорили, фантики не поделили. Это тогда подружка Вера была важней всего, а теперь так хочется вспомнить имя наставника, а ведь называл папка. А может не наставник вовсе, а председатель колхоза, фамилию которого я тоже не помню.

    …Ещё вспомнилось, казалось бы совсем не приметный эпизод   его жизни, но с каким блеском в глазах он сказывал! «После трудовых ночей, когда заря  разлилась над ближайшим околком, вдруг заметил я   лес зелёный. Остановил трактор и любовался. Сменщиков не было в ту пору, да и как  мог свой трактор доверить другому? И трактористов то лишних  тогда не было. Я свой трактор как пять своих пальцев знал, по гулу мотора мог определить где с ним не ладно. Эх…, конь ты мой стальной! От грязи и масла до блеска  его обихаживал. Технику любить надо.
…Работали мы с Изоськой в поле не спавши сутками, а тут и вовсе почти трое. И   заметил я вдруг, как вчерашний тёмный и голый лес на фоне алой зари преобразился, что не в силах  оторвать от такой красоты взгляд. Не утерпел, вышел из трактора и пошел к рощице пашней. А земля рыхлая, ноги проваливаются. До того мягкая, аж боязно ступать на неё. Ведь в каждый след зернышки упадут, а взойдут ли при такой глубине? Нет, конечно. Так вот! …А увидел я  на березах и  ольхах, и на кустах ивняка, остренькие  листочки проклюнулись. Такие малюсенькие, и нежные, нежные, какой изумительной красоты, я прежде не видывал. Диву дивлюсь до сих пор, чтобы одновременно, да так дружно за  одну ночь пробудились!».  А потом, он вдруг  резко нахмурив брови, тяжко вдохнув, продолжил: «Эх, поля вы хлебные да раздольные с душой русскою. Эх-хо-хо…, не дай Бог трактор сломается, ремонтировать нечем, а время не терпит, пахать надо. С запасными частями - беда целая. Обыкновенного болта негде  взять. При его необходимости заготовки в кузнице ковали, а уж потом обрабатывали их напильником как надо и нарезали вручную. Вот в таких условиях все полевые работы проводились.» 

    Время послевоенное шибко тяжелое было, карточную систему ввели повсеместно. А потом  отменили, так слова председателя обращенные к нам не забуду. «Отмена карточек стала возможной благодаря вашему труду, товарищи пахари!»- говорил он. «Вроде простые слова, а мы были рады радёшеньки.  В те годы мы имели полное право гордиться и радоваться такому успеху. Мы, дети войны, знаем что такое голод, а после войны как голодали. Опухал я с голоду. На начало войны нам с Изоськой по 11 лет было всего. Досыта нахлебались горюшка.» А далее он называл в цифрах, кто сколько гектар вспахал, какими зерновыми эти земли  засеяли, и какой урожай собрали. Сколько килограмм  на трудодни выдали зерна колхозникам. И как можно убедительней последние слова подчеркнул:  «Не работающим не давали и на едоков в семье тоже, поэтому в колхозе работали все, даже дети»   

    Добиваясь высоких показателей, продолжили  славную трудовую династию  на этих землях   и сыновья Изосима, Геннадий и Петро Ананины и зять его Павел Иванов. Они также добросовестно трудились. Выполняя разные работы, пахали, культивировали, сеяли, убирали. Да разве только это?    Также на землях предков своих некоторое время трудился ещё один сын Изосима, Александр. Затем уехал в другой регион, но и там всю жизнь отработал трактористом, будучи в рядах передовиков. Пусть не на сайгатских полях отработал механизатором и Николай Карлагин, сын Егора, но и он, не посрамил честь родителя своего, трудился всегда на славу!

    Задумайтесь только, какие тяжелые были времена, как не просто приходилось поднимать колхозы нашим родителям. А кузнец в деревне во все времена значимая фигура. А   кто же тогда был кузнецом в Сайгатке?  Случайного человека в кузню не брали, от его умения, профессионализма   многое зависит даже сейчас.  А уж в то время тем более. Элементарного гвоздя даже не было, не говоря о запчастях к технике, всё нужно было сковать в кузнице. И ковали скобы, навесы, щеколды, подковы и прочие штучки-дрючки для  лошадей и бытовых нужд…, да разве только это? Не возможно всё перечислить.   Кстати, лошадей подковывал тоже кузнец. Одно время    в Сайгатке кузнечил мой дядя Василий Федосеевич  Черепов. Это он и брат его младший Григорий  ходили в подмастерьях у тятьки своего  Федосея Семеновича Черепова, с млада лет впитывая  мастерство кузнецкого дела. Тятя их мой дед, тоже был кузнецом и пользовался   в деревне большим авторитетом. Работали Череповы, не требуя  великих почестей  за свои труды, они просто работали на совесть и  честно выполняли свой долг. Черепов старший умер рано, вот и пришел  на смену Василко, сын его старший.

    Вспоминая    родных, я горжусь не только ими, но и предками тоже. Это они, истинные землепашцы, на которых Русь держится, передали нам великую любовь к земле.  Сколько  таких пахарей  по земле сейчас ходит, а замечаем ли мы их, большой вопрос. А я всё  смотрю на широкие просторы своей  Родины малой, и не перестаю размышлять. Поля…, милые сердцу поля России нашей.  Как хочется, чтобы все вы  заботливо были ухожены, чтобы все вы давали щедрый урожай и кормили нас ещё долго, долго.

    Нам, в свою очередь нельзя забывать каким трудом и кем были обихожены да обласканы эти земли на   Руси нашей многострадальной да лапотной.   Почему лапотной? Да, кроме лаптей предки наши обуви не знали. Обихаживая эти земли сносили их великое множество. А то и вовсе ходили босыми ногами. Тому есть у меня ещё одно подтверждение, изложенное в стихах    земляка   Г.И.Коробейникова. «Вслед за бороздой мы поле мерили лаптями, и хлеб веками только свой большими резали ломтями». Уж он то знает  цену хлеба. Сам не мало сил вложил. Пожалуй, нет более точных слов. Они и станут  финалом  этой истории.
 

P.S. Писала на исходе октября 2020 г.