Сказка о том, как Иван-Царевич себе счастья искал

Сказка будет, ох, как увлекательна,
слушайте-ка её внимательно!
Всё-всё примечайте,
не зевайте.


Было то в великом царстве,
в молодом да государстве,
жил да был Василий-царь.
Мудрым был тот государь.

Долго правил на Руси.
Было сына целых три!
Старшего Георгий звали -
воеводой его знали.

Средний то — Иван-царевич.
К правде падкий королевич.
Юркой младшего прозвали,
в колыбелечке качали.

Все бы  было так, но: ах!
Средний сын вдруг захворал.
Тут собрал Василий люд,
при дворе что всё живут.

И сказал им государь:
«Ваня нынче мой дикарь!
Все в покоях затворится,
как в монаха превратится!

Что же делать мне, бояре?
Надо сына бы направить
на великий царский путь!»
«Дал бы сыну отдохнуть,» -

возразил ему совет.
Только царь все: нет да нет.
А Иван в покоях темных
Рубит саблей воздух теплый.

«Мне бы в поле да к татарам!
Ведь ходил же дед недаром
Казань-город покорять!
Но не дался... Мне бы взять!»

«Кто тебе его отдаст?» -
Из потемок вышел князь,
что был другом для Ивана. -
«Те Казани будет мало!»

«Знаю все, Андрюша, я!
И поедем сего дня
с тобой правду ту искать,
счастье будем мы пытать!»

В час полуночный друзья
вышли. Оседлав коня
поскакали в темный лес,
будто бы в страну чудес.

Едут. Тишь и благодать.
Только месяц и видать,
что дорогу освещает,
не блуждать им помогает.

Вдруг из черной ельной чащи
вылетает меч блестящий,
а за ним его хозяин:
с виду вылитый татарин.

«Кто ты будешь, молодЕц?»
«Лихо я! Тебе конец!»
Подлетает он к Ивану.
Да царевич, как в дурмане,

Рубит лихо от плеча.
А Андрей, что-то бурча,
меч у Лиха отнимает,
громогласно восклицает:

«Аль не видишь? Царский сын
Пред тобой сейчас стоит!»
«Боже правый! Не признал!
Но один мне государь -

то бессмертный царь-Кощей!»
«А ну, гони его взашей!»
Иван снова замахнулся,
на сей раз не промахнулся.

«Ты, Иване, не гневись,
а сначала разберись:
где живет тот царь-Кощей,
сколько вотчин и людей.»

«Ты, Андрюша, не учи!
В час недобрый помолчи.
Ехать надо дальше нам,
чтоб увидеть, что за царь.»

Тут же тронулись они.
В глушь лесную забрели,
и не видно им ни зги.
Ване чудятся враги...

«Что, дитяти, заблудились?»
Одновременно склонились
к шеям верных скакунов.
Бабка встала между мхов

и смеётся хриплым смехом.
«Ай, да славная потеха!
Никогда я не пугала
храброго царя-Ивана!»

Тут Ивашка встрепенулся,
на старуху обернулся.
«Что ты молвишь нам такое?
Царем буду я не скоро.»

Но она лишь улыбнулась,
от Ивана отвернулась,
поманив их коней пальцем
и достав из юбки сальце.

Кони двинулись за ней.
«Что такое? А, Андрей?»
«То, наверно, колдовство.
А иначе каково?»

Привела старуха их
Да к болотам колдовским.
«Ну, милок, как звать тебя?» -
вопросила княжича.

«Я Андрей.» «Он княжий сын.»
«Знаю-знаю... Бог-то с ним...»
Вдруг откуда-то взялась,
словно с неба пронеслась,

невеликая избушка,
да еще на курьих ножках.
Так царевич удивился,
чуть с коня аж не свалился.

А старуха улыбнулась,
ниже пояса нагнулась.
«Проходите, молодцЫ,
в доме будут вам хлебцы.»

Князь с царевичем с коней,
за старухой поскорей
в дом прошли и огляделись.
«Я, конечно, не надеюсь...»

Тут Иван пихнул Андрея.
«Что ты, княже, в самом деле!
Мы с тобой не просто в гости...
Посмотри-ка! Жабьи кости!»

Вдруг холодная рука
на плечо ему легла.
«Вы присаживайтесь, гости,
да заботы все отбросьте!»

«Ты, старуха, не гневи!
Кто такая? Говори!?»
«Я, милок, Яга старушка.
Не царевна уж Лягушка!»

Тут Иван осел на лавку.
«Значит, то не байки, бабка?»
«Значит, милый, правда всё,
раз стою я пред тобой.»

Вдруг Андрея бьет на дрожь.
«Тихо Лихо — не тревожь...» -
Усмехнулася Яга.
Из под пола — вот так да —

вылетает тот татарин,
без увечий и царапин,
и орет на двух друзей:
«Вот, Ягуся! Без лаптей

те оставили меня,
кто ночует сего дня
в твоей крохотной избе!»
«Сгинь-ка, нечисть, поскорей!

Тебя ждет твой царь-хозяин!
Воротись к нему, татарин!»
Лихо сумраком покрылось
и беззвучно растворилось.

Бабка выдохнула в тьму,
и рассеяла же мглу.
А Иван бледнее снега,
и Андрей такого цвета.

«Ой, ребята, не тужите,
лучше чарочки примите.»
Тут Яга, взмахнув рукой,
стол накрыла — пир горой.

А царевич все дивится.
«Что за явства? Что за птица?»
Смело чарочку Андрей
Ваней подал: «Пей же, пей!»

«Осмелел, смотрю, ты, друг!»
Чарку принял с княжьих рук.
Выпив с бабкою втроем,
сели дружно за столом.

«А куда ж вы познь такую?
Да дорогу-то какую
выбрать выпало на грех!»
«Мы, бабуля, для потех

собирались в путь дорожку,» -
князь цепнул грибков немножко. -
«Но вот, видишь, вылез Лихо.»
Ваня хмыкнул тихо-тихо.

«Говорил нам про Кощея,
мол он царь, ему я верю!
И царевич прогневился:
царский нрав крутой явился.

Как же так? Ведь царь — Василий!
Два царя ж не в самом деле?»
Вдруг старуха подняла
черны очи на Ванька.

«Что, царевич, все тоскуешь?
По полям, боям горюешь?
Твого счастья в сече нет.
Он не видит белый свет,» -

Обратилась вновь к Андрею. -
«Я все знаю, всему верю.
Ты милок меня послушай,
только кушай, кушай, кушай.

Вам дорога предстоит,
через лес она лежит.
Всяки трудности в пути
будут рядом всё идти.»

С лавки бабка поднялась,
в темный угол забралась
и вернулася с корзинкой,
ее ставя под лучинку.

Тут Ивана любопытство
охватило очень быстро.
Он поближе к ней подсел,
а Яга смеется: «Ей!

То, Ванюша, все для вас,
чтоб помочь в недобрый час.»
«Что за час недобрый вдруг?
Объясни ты мне, как друг.»

Но Яга лишь усмехнулась,
над столом вся разогнулась
и, разжав ладонь свою,
погрузила всё во мглу.

Князь с царевичем мгновенно
так уснули на скамейках.
Ночь тихохонько прошла...
Ярким светом озаря,

солнце глянуло в окошко.
Князь проснулся. Рядом кошка
Черная, как уголь, вся,
удивительно мала.

Огляделся тут Андрей,
а Ивана рядом нет.
Он вскочил, прильнул к окну -
видит только пелену,

что течет сквозь травы, будто
молоко разлили. Тут вдруг
князь услышал чей-то смех.
«Это ж Ваня, вот те крест!»

Он бросается к дверям,
но Иван заходит сам.
«О! Проснулся наконец!
Как спалось, друг-молодец?»

«Я... Иван... ты как? А где ж?»
Взор Иван бодр и свеж,
будто не было ни Лиха,
ни старухи, ни шумихи,

что татарин поднимал.
«Я в порядке! Ты как сам?»
Князя вдруг шатнуло жутко.
«Ну-ка! Это что еще за шутки?!»

В дом зашла Яга-старуха,
подтолкнула к лавке друга.
На нее упал Андрей,
снега первого белей.

«Надо было не грибы,
а другие же плоды
есть на ужин у меня.
Ладно, дам отвар корня.

Он должон тебе помочь.» -
Вышла бабка с дома прочь.
А Андрей, не унимаясь,
молит Ваню, утираясь

шелковым его платком.
«Расскажи мне все тайком,
пока вышла бабка Ёжка!»
«Сам я знаю лишь немножко.

Говорила мне она,
ждет меня моя судьба
у Кощея во дворце.
Краше нет ее в лице!

Говорила, что она
мне навеки отдана,
что она моя любовь,
что застынет в жилах кровь,

ежели не будем скоры.
Только вот какое горе:
царь-Кощей ее хранит,
паче злата дорожит

он одной ее красою.
От тебя, мой друг, не скрою,
чтобы девицу спасти,
вытащить из заперти,

нам с тобою, князь, случится
в приключенья погрузиться.»
А Андрею только хуже.
«Скоро будет лучше, друже!»

В дом Яга влетела вихрем,
быстро князя уложивши
вдоль скамьи, лежать велела,
а сама — какое дело!

Кошку дернула за ухо,
на ходу поймала муху,
бросила ее в сосуд,
залила отраву в рот.

Князь поморщился слегка.
Вдруг схватился за бока,
из избушки убежал
да в кустах-то застонал.

«Что, Ивашка? Друг — храбрец!
Вижу, знатный молодец!»
«Ой, бабуля, ты колдуй
да уж больно не балуй.»

Парень громко рассмеялся.
«Ладно уж! Не заливайся!» -
усмехнулася карга. -
«Сядь и слушай мой наказ.»

Ваня сел. Яга опять
принесла корзинку. Глядь!
Уж и кошка в ней лежит
да тихонечко мурчит.

«Это, милый, мой подарок.
Очень скромен и не ярок,
но волшебный это кот!
С ним не ведаешь забот.

Федькой маленького звать,
мож Бесенком величать.
Коль наскучит он как кот,
дерни усик — будет тот,

кто тебе послужит правдой:
мой Федорушка-то славный.
Защитит, объявит бой
тем, кто лжив перед тобой!

Ну а вот тебе колечко,
смазь для сабель да и свечка.
Сей набор ты не теряй.
Федьку, Ваня, охраняй!

Ему сил набраться надо,
но дорогу он укажет.
Чай не дурень у меня!
От Кощея и спасла...

Ну да ладно. Вон Андрей!
Ух! Как новенький! Скорей!»
Наш Иван поднялся с лавки,
взял корзиночку с малявкой,

вышел к князю на крылечко.
Что-то щелкнуло в сердечке.
«Ай, Иване, не к добру
путь в Кощея слободу

нам указывает бабка.»
«Ты, Андрей, бери в охапку
травы, что с собой дает.
Мож поможет. Али лжет?»

Щурится царевич хитро,
улыбается ехидно.
Что поделать? Княжий сын
у Ягуси попросил

тот отвар, что ему влили.
«Бери сколько хочешь, милый!
Главное, не отравись.
Слушай, как все это  исть...»


Скоро сказка сказывается,
да не скоро дело делается.


Царь-Василий по Москве
гонит сыск из трех друзей.
Но нигде Ивана нет.
«Ох, Елена, эких бед

не видал де царский двор!»
«Ты, мой царенька, закон.» -
Утешает мать-царица. -
«Наш Ванюша, словно птица.

Вечно ему места мало,
хочет воли и ударов
сабли вострой от плеча!
Молода глава гряча.»

Не находит царь се места.
«Он, ты молвишь, словно птица!
Ободрать ему крыла,
чтоб глава была цела!»

«Не кручинься, милый мой,
он вернется! Бог с тобой!»
Но Василий только хлеще
распинает царски речи.

Ну а в поле наш Иван
расстегает свой кафтан,
чтобы Федьку в нем укутать.
«Как ты мог так не подумать?»

«Я случайно же, Андрей!»
«Дай кафтан, Иван, скорей.» -
Топчет травы паренек.
«Сколько хоть тебе годков?»

«Мать сказала, что двенадцать.»
«Будем столько дней копаться,
не доедем до Кощея,
и беда Анастасие!»

Тут царевич взгляд недобрый
бросил князю. Пот холодный
проступил на княжьем лбе.
«Думай только о судьбе!

Мы успеем! Не тревожь!
Тихо Лихо — так не трожь!»
Федьку быстро нарядили,
на коня же посадили,

что отправила старуха.
Едут дале. В поле мука.
Жажда мучает, жара.
Вдруг ручей средь трав огня.

Парни кружат вкруг него,
говорят все то одно:
«Колдовство опять какое.
Вдруг вода чего худое

нам троим всем принесет.»
Конь Ивана шею гнет,
но тот тянет за узду.
«Едем дальше? Там в лесу

есть, наверное, речушки.»
«Есть, конечно, но девчушки,
что у речки той живут,
просто так нам не дадут

из реки-то той испить.»
«Может как-то упросить
их попробовать? Не сможем?»
«Только если Бог поможет.»

И направились друзья
в лес искать себе питья.
Выезжают на поляну,
там река течет в тумане.

По обоим бережкам
девять барышень сидят.
«Здравы будьте, господа,
вы откуда и куда?»

«Мы, прекрасные девицы,
едем к вам воды напиться,
коль позволите вы нам.»
Поднялся над речкой гам.

«Как посмел?» да «Кто таков?»
«Не хотел я, видит Бог.» -
Федька быстро покрестился,
к девкам в шум заторопился.

«Эй, вы слушайте сюда!
То царевич ваш - Иван,
с ним де будет князь Андрей!
Лейте в чаши поскорей

нам воды напиться надо!»
«Кто такой? Те что за правда?» -
Усмехнулась та девица
с волосами, как жар-птица.

«Друже вам. Не дам в обиду,
белый свет тот час покинет,
кто посмеет вам мешать,
мирно жить и колдовать.»

Снова Федькино лицо
озарило озорство.
Он шмыгнул в кусты, как заяц,
острый взгляд в девиц бросая.

«Что задумал ваш юнец?»
Тут кудрявый наш хитрец
выпрыгнул, что было мочи
прямо в речку, и хохочет.

Визг поднялся. Шум такой,
что не слышно за рекой,
как вороны взвились ввысь.
«Ну ты, Федор, молодец!»

Со коня Иван слезает,
фляжку с пояса снимает
да кидает Феде в речку.
Князь Андрей берет уздечки

и ведет коней к воде.
Девы вдруг исчезли все.
«А куда ж запропастились?»
«Вы им на чело свалились!»

С темных вод встает она -
Мать-Кикимора. Одна
все же барышня при ней:
та, что Федьке всех милей.

«Что за шум ты тут устроил?
Он тебя, краса, расстроил?»
«Нет, мамуля! Тот, что в речке.
Вон волосья, как колечки

обрамили наглый лик!»
Федор быстренько притих.
«Матушка свет Евдокия!
Не губи, хотел ведь пить я!

Да не только я один:
Иван-царевич, княже с ним.»
Парни ведьме поклонились,
перед нею извинились.

А Кикимора опять
стала Федора ругать:
«Ты, дурак, зачем полез
да в кафтане в воду весь?

Мы тебя по что растили?
Чтоб зачах да в самой силе?!
Нет, Федюша! Ну балда!..
Вылезай, те говорят!»

Ваня давится от смеха,
и Андрей на ту потеху,
улыбаясь, чуть не плачет.
«Вот тебе, Иван, задача:

сколько батюшка твой царь,
наш великий государь,
ткани изведет на то,
чтоб ходило се дитё

всё всегда в сухих одеждах?»
«Помолчи! Я тут в надежде,
чтобы воздуха глотнуть,
хоть немного, хоть чуть-чуть!»

Федька вылез из воды
и чихнул, что полбеды.
Евдокия хмурит брови,
на парней глядит суровей.

«Что, Иван? К Кощею едешь?
Точно ли милок не бредишь?»
«Знаешь ты это откуда?»
«Это все судьба-старуха,

да лицо твое несчастно.
Вижу, вижу! Ищешь счастья.
Настенька — твоя судьба.
Да, не видел никогда,

но скажи, что только имя
зазвучит в устах немилых,
тут же бьется сердце чаще,
воздух кажется чуть слаще.»

Правду молвила та ведьма:
сжал Иван рубаху крепко
на груди, хватая крест.
«Нам скорей бы в Темный Лес,

чтоб Настасьюшку спасти
и Кощея извести!»
Мать-Кикимора кивнула,
дочка рыжая нырнула

в глубину реки волшебной.
«Ты, Андрей, ныряешь первый,
чтобы Федьку там поймать.
Те, Иване, лучше встать,

чтобы видеть их «пропажу».
Девки принесут вам чашу,
вы испить должны все вместе.
Попадешь к своей невесте.

Не робей! Ты царский сын!»
Конь чихнул и Федька с ним.
Вдруг к поверхности всплыла
чаша полная вина.

Мать-Кикимора ее
отдала Андрею. Он
чуть вина из чаши выпил,
пал о воду да и где был,

все покрылось темной мутью.
Федька с оголенной грудью,
весь дрожа, чихая яро,
взял у Мамки чашу с «ядом».

Евдокия напоследок
повела рукой нелепо,
и на Федоре кафтан
появился. Мальчуган

радостно хлебнул из чаши,
прыгнул в гладь воды блестящу.
«Ну, Иван. Готов ли ты
захлебнуть сполна беды?»

Наш Иван проверил саблю,
тот набор, что был недавно
ему бережно вручен.
«Я готов, но окружен

странной мыслью лишь о том,
как там папин царский двор?»
Нежность на его лице
отразилась. «Ты уже

не дитя малое, Ваня.»
Мамка, чашу подавая,
прослезилась от того,
как все быстро свершено.

Взяв в свои ладони чашу,
осушил ее всю сразу.
Лишь поморщиться успел,
под ногами захрустел

черный лед на водной глади.
Смотрит, уж и княже рядом,
да и Федька тут же скачет.
«Все уже свершилось, значит?»

«Посмотри, Иван! Дворец!»
«Вот уж Мамка молодец!»
Чуть вдали стоит то диво:
здоровенная махина.

Черным камнем сложен замок,
к воротам дорога — мрамор.
Князь присвистнул, Ваня охнул.
«Аж во рту все пересохло.» -

Хрипло Федя промурчал.
«Ляпота, что наповал.» -
Согласился с ним Иван. -
«Посмотри-ка! Видишь, там

во светлице что мелькнуло?»
«Ты, Иване, не подумай,
но с такого расстоянья
не увидишь ты в сознаньи

ни Настасьи, ни Кощея.»
«Ну, Андрей! Ну в самом деле!»
Посмеялися все вместе
и отправились к «невесте».

К воротам они подходят,
там Химера жалом водит,
смотрит хищно зорким взглядом,
метит в князя своим ядом.

Федька прыгнул, кувырнулся
да в котенка обернулся,
но не в мелкую малявку:
больше стал Химеры-шавки.

Та поджала с ядом хвост,
ускакала вдоль берез
внутрь замка ко царю.
«Вот уж. Феденька, хвалю!»

Как друзья зашли во двор,
ворота же на засов
сразу хлопнули за ними.
Княжьи дети покрестились.

Дальше ко дворцу идут.
Федька по бокам ся бьет
да рычит недетским рыком.
Вдруг явился дикий Лихо.

«Мы уж думали, вы к нам
не придете никогда!»
«Что орешь с крыльца гостям?
Сгинь отсюда к всем чертям!» -

Громыхнул тут гулкий голос.
Было Лихо — стал вдруг Полоз.
Хитрой змейкой улизнул,
нагло лишь хвостом вильнул.

Царь-Кощей ступает тяжко,
усмехается. Протяжно
распевает будто он:
«Здравствуй, Ваня! Есть закон:

чтобы девицу спасти,
ты попробуй унести
мою душу из темниц,
что зарыта меж тряпиц.

Не простая то задача,
но получишь ты в придачу
к своей Насте полказны
и не будут казнены

твои милые друзья...
Это ж Федя? Вот так да!
Не признал тебя, малец...
А как вырос! Ну хитрец!

Ускользнул ведь от меня
на Ягу-то променяв
ласку царскую мою.
Но да ладно... Во бою

не старайся, Ваня, силой.»
Улыбнулся царь немило.
Наш царевич бьет челом,
просит, чтобы все втроем

во кощеевых подвалах
душу там его искали.
«Больно много разом всех.
Я оставлю для потех

себе княжича Андрея,
а ступайте ты да Федя.»
Царь-Кощей рукой повел,
и Андрей к нему взошел

на крыльцо, оставив друга.
«Эка славная наука
у тебя, колдун-Кощей.»
«Где найдешь меня мудрей?»

Царе злобно улыбнулся,
над ступенями нагнулся,
да шепнул что-то в кулак.
Все окупал жуткий мрак.

То царевич уж в темнице.
Рядом, перьями жар-птицы,
светят два огромных глаза.
«Не признал тебя я сразу!»

Ваня копошится в сумке,
не найдет никак те штуки,
что дала ему Яга...
«Вот он! Я нашел, ура!»

А помимо тех вещиц,
что набором нарелись,
бабка сунула кинжал.
И Иван его прижал

к влажной ко своей ладони.
«А никак нельзя без крови?» -
Федя снова человеком
наблюдал за царским ликом.

А Ивану было страшно,
но безумно и маняще
билось сердце во груди.
«Коль не хочешь, не смотри.»

Лезвие блеснуло тонко,
отражаясь в глазах зорких
юного де колдуна.
«Не сработает — беда...»

Но как только кровь коснулась
серебра, так тут проснулась
сила древняя оружья.
«Укажи, где прячет душу.» -

Зашептал Иван кинжалу. -
«Мне же знаешь, мало надо.»
Тут клинок из его рук
выскользнул и в потолок

меж камней вонзился крепко.
«Не пойму, что за зацепка...»
Разогнулся в рост Иван,
оборвал рубахи ткань,

перевязывая руку.
«Знаю я эту науку.» -
Федор волосы взъерошил. -
«Он в Настасью душу вложил.»

Наш царевич обомлел.
«Как же можно?.. Как посмел?!»
«Не кричи ты раньше срока,
надо выбраться отсюда,

чтоб Анастасию взять,
да Андрея не терять.»
Ваня кончил с перевязкой,
обработал саблю смазкой

да вонзил ее в ту дверь,
что стояла без петель,
то бишь так не открывалась,
как привыкли. Усмехаясь

саданул еще разок.
Дверь ушла наискосок.
Федька выдернул кинжал,
за Иваном побежал,

что достиг второй двери.
Стукнул раз — на две доски
разлетелась их преграда,
и предстала пред Иваном

дивной красоты девица.
«Что за чудо? Мне не снится?» -
Настя протянула руку
и коснулась Вани сухо.

«Нет, не кажется то мне...
Но, Иван, я будто в сне.
Помоги, не знаю как,
но Кощей — заклятый враг!

Чувствую, что он опять
начинает колдовать.»
А Иван понять не может,
что его отдернуть хочет

Федька: ведьминский клинок
рвется девку заколоть.
«Хей, царевич! Обернись
да кинжалу поклянись,

что убьешь ту душу сам,
что закрыл в ней царь-тиран.»
Ваня слушает мальчишку.
Точно шепчет он мыслишку,

ту, что Федя говорит.
Настя пристально следит.
«Я тебя, моя краса,
не оставлю никогда.»

«Знаю все, Ванюша, знаю,
только как же быть с проклятьем?»
Федор вдруг хватает сумку,
копошится в ней с минуту,

да с улыбкою сердечной,
вынимает он колечко.
«Ты, Иван, должон сейчас
Анастасью, под приказ,

взять себе женой примерной
а иначе выход верный -
только смерть, прости Настасья.»
«Вот уж счастье да в несчастьи!»

Федор и царевич вместе
вытряхнули все на месте
содержимое сумы.
Свечку быстренько нашли.

«Так отметим, а венчать
будет вас Василий-царь.»
Федор, речь произнеся,
нож над ними занеся,

объявил семьёй единой,
кто судьбой, старухой дикой,
разлучен был на лета.
Прикоснулись их уста.

Дрожь пробила вдруг невесту.
«То душа уходит мерзка!» -
встрепенулся тут колдун.
«Ты суму сюда подсунь.»

Барышню се уложили
и кафтаном-то прикрыли,
что скорей стянул Иван
с Федьки. Будто бы дурман

растекался во светлице.
«Ты нашел мою девицу!
Вынул душу из нее,
что давала мне житьё!»

«Прочь, нечистый! Федя, свечку!»
Ваня нацепил колечко
на худой девичий палец.
Обезумевший страдалец

бросился из тьмы на Ваню,
повалил одним ударом
и пополз к Анастасие.
«Пошел прочь ты, злая сила!»

Федор юркнул к ней на грудь
и, клубочком завернув,
стал шипеть на колдуна.
«Ты мне, Федька, не ровня!»

«Прочь от царской же жены!
Ты ужасней сатаны!» -
Кот шипел и был готов
бросится ему в лицо.

А царевич, не глядя,
шандарахнул в лоб царя,
саблей ножнами покрытой.
«Будет мне еще двуликий

тут рассказывать кто прав,
чья жена и чей обряд!»
Царь-Кощей вздохнул с опаской.
«Был я с нею очень ласков...»

«Кто тебе, тиран, поверит?!
Только казнь твой пыл умерит!»
«Ой, Иван... Не надо казни...» -
Просипела слабо Настя.

«Как захочешь, светик мой...
Ну, Кощей, где друг родной,
что остался для потехи
у тебя при царском свете?»

«Он де ждет вас во дворе.»
И Иване поскорей,
собирая все те штучки,
те Яги да побрякушки,

Анастасью приобнял,
скоро на руки поднял,
Федьку кликнул, он котом.
«Обернуся я потом.»

Вышли прочь из черных стен.
Во дворе, промеж колен,
княже держит ту Химеру,
что сожрать его хотела.

А теперь, как пес домашний,
ластиться, и князь отважно
ей по морде нежно бьет.
«Дай зверюга отдохнет!»

«Ах, Иване, слава богу!»
«Поселилась вдруг тревога
в твоей княжеской груди?
Хоронить нас не спеши!»

Князь Андрей заулыбался
и с Настасьей повстречался
милым взглядом и улыбкой.
«Заревную!» «Но не шибко!»

Только вышли со двора,
вдруг обрушилась стена,
полетела черепица.
Стали сильно торопиться.

«Забирайтесь на загривок.» -
Федя снова больше тигра
в десять может даже раз. -
«Мне оно не в первый раз.»

И отправились они
вместе по тому пути,
коим долго добирались.
Все им сразу повстречались:

и Кикимора Мамуля,
и старушечка Ягуля.
У Яги забрав коней,
в город двинулись быстрей.

А Москва кричит о том,
что не полон царский двор,
что пропал Иван-царевич,
потерялся королевич.

Но глашатаи притихли,
когда въехал в город вихрем
сам Иван с девицей красной,
на коне своем прекрасном.

Царь-Василий на крыльце
ждет сыночка. Хмур в лице,
но когда он подъезжает,
то улыбка озаряет

его добрый царский лик.
«Где же ты, ребенок, был?»
«Не поверишь мне отец,
но скажу, что наконец

я нашел себе невесту.
Мы женаты Федькой в месте,
где тьма солнце заслоняет,
где душа охлодевает.»

«Ты мне страсти не мели!
Что за дева, говори!
Вижу, барышня мила,
по глазам — так и умна.

Что ж, Иван, я рад, хвалю!
За отсутствие всыплю
и тебе, да и Андрею...
Что за Федька в самом деле?»

«Все, отец, потом-потом!
Вон, въезжает в царский двор.
Мы де к матушке пойдем,
коли пустишь нас к ней в дом.»


Вся Москва тогда гуляла,
во хмелю семь дней плясала!
И мы с Иваном пировали
да так, что даже все устали.

Счастье есть семья, любовь,
повторимся вновь и вновь!


Всякой сказке есть конец.
Кто дослушал — молодец!