5. Алмаз алмазом будет и в грязи. Любовница

  (предыдущий фрагмент «4. Ваш бывший муж на фоне вас – примат!»
     из пьесы «Племянница-любовница кардинала де Ришелье»
         http://stihi.ru/2020/10/13/3943)

– Душой я с вами молод, а не млад.
  Мари, вы – смесь Венеры и Минервы!
  От ваших чар кричат во мне все нервы!
  Красивы сами, надо понимать,
  вы чтите живописные шедевры.
  Их просто обожала ваша мать…
  И    вас   напишут. Рубенс тоже в деле.
– Я слышала, он –  гений     в женской теме, –

Мари качнула выпуклым бедром,
но дядя лишь погладил по головке:
– Владеет мэтр и кистью, и пером.
  Пусть он – по совместительству шпион,
  но мне известны все его уловки:
  испанцам и  голландцам  служит он,
  а в мутных водах рьян, как Посейдон.
  Почётный он вояка без муштровки
  жиреющих Мадридов, Барселон…
  Но я-то, тоже в хитростях силён,
  учась из дипломатов вить верёвки,
  его тут отвлеку своей сноровкой.

  Кажусь ли вам сейчас ещё мудрей?
– Вы, дядюшка, пират семи морей!
  Вокруг с утра и до утра умей
  пугать, не посягая на отчизну –
  вот ваше кредо.                – Я лишь грамотей.
  Решительнее тех, кто поскромней,
  порой я просто склонен к реваншизму.
  Меня зря причисляют к деспотизму.
  Хотел от вас узнать бы поскорей:
  подход ваш к красоте каких корней?
  Достану, что хотите! Только свистну!

  К    цветам    вы склонны, или к символизму?
– Цветы на клумбах – это     близко     мне.
– Да я ж про украшенья из камней!..
Ценю искусство и дороговизну.
– Сапфиры     я люблю.                – Удачно вызнал.
Янтарных надарю ещё камей.
– Нет-нет! Я откажусь!                – Да это вызов!
Себе скажите    сами:     «Не красней»!
Я презираю только спиногрызов.
Добр к яснодушным, к хитрованкам – злей,
а в вас, Мари, уже души не чаю.
Дам лучших для прогулок вам коней.
Ходить пешком,     устали,     примечаю.
Дам в  опере  роль… не как приме… С краю.

Могу и     примой     сделать – я горяч!
Ещё бы мог развлечь игрою в мяч…
– Нуждаюсь в вас, как в ангеле, воочию.
– Вы предпочли, чтоб как душевный врач,
я вас не оставлял ни днём, ни ночью?

Что в день, что в ночь, я чувственно здоров
и женщин я лечу условно даром.
Я смолоду известный мышелов,
но осторожен в пику говнодавам.
Симпатия моя к вам выше слов,
в чём убедиться я возможность     дам    вам.

– Причудлив снисходительный ваш нрав.
– Игриво иерархию поправ,
сегодня же, Мари, вам самолично
венок сплету из роз, а не из трав.
– Вы, дядюшка, мне тоже симпатичны!
Я, словно бы вдруг крылья распластав,
отныне стану вольная, как птичка.
Плевать на монастырский мне устав!
– Мне главное, что вы не еретичка.

Грози брильянту грязью, не грози –
алмаз алмазом будет и в грязи.
А самооговоры – ахинея.
– Но я хочу      бесхитростной    возни.
– Вам плохо? Я несчастнее в разы!
Для дела полагаюсь на химеру,
а родственной души, причём вблизи,
в наличии давненько не имею.
В любви беру нечасто я призы,
наверно, потому что знаю меру.
И всякий раз любовные азы
в игре воспринимаю как премьеру.
– На скольких же     хватает    вас, к примеру?

– Любовниц быть должно не меньше двух.
Погоня за излишеством – недуг,
скорей, психологический. Научно
и  мой  путь обоснован неразлучный
с праправнучками Евы. Старт был штучный…
Мне, многого достигшего не вдруг,
без женщин жить не то чтоб было скучно,
но в перспективе я не буду дюк,
коль женщины – не стимул мне в карьере,
коль не для них открою дома двери.

– Блестящий кавалер и не дундук!
 Небось, к вам постоянно стук да стук…
– Карьеру и любовный свой досуг
я в жизни так связал в одной манере,
что с верою в Христа служу Венере.
Пилить мне под собой не надо сук,
но грешным остаюсь… в насмешку к вере.

Чужой жене отдам дань и гетере.
В грехах мы перед Богом все равны…
Смотря на это всё со стороны,
моей вы улыбаетесь затее?

Неловко это слышать для вдовы?
– Из вашей речи следует, что вы
не только кардинал, но и язычник!
Быть может, накурились вы травы?
– Приятно, что для реплик ваших зычных
   взят юмор. Интонации равны,
   а значит, вы всё поняли отлично.
– Не все, выходит, грешники – вруны.
– И втихомолку я, и феерично
   в любви всегда веду себя прилично,

   коль можно так сказать про эрос, страсть.
   Поклонницами мир свой окружая,
   годами жду я, в поисках мужая,
   ту женщину, что всю себя раздаст
   мне, мне лишь одному! Страна большая.
   Себе свой идеал воображая,
   живу я целью, зорок и глазаст.

– Грешить, молиться как попеременно?!
Ужели с     покаяньем     равномерно
 амурных дел накоплен образ-пласт?
 – Безумен, терпелив одновременно.
   Терплю все муки     ревности     смиренно.
   Надеюсь, за терпенье Бог воздаст.
   Пусть мне дерзать, как в мифах боги, ленно
   грешил я и публично, и келейно.

   Теперь мне светит      ваша     красота!
– Мне в уши ваш язык лез изо рта,
   и уши поддаются этим чарам.
   Ужель     сутаны     вашей краснота
  внушает вам не тратить время даром?!
– Порой я понимал, молясь на дам,
   которых приютил под одеялом:
   очки мне хитро розовые дал –
   смотреть на дам – никто иной как дьявол.
– И как вас дьявол всё ещё не схавал!

Вы явно у него давно в цене!
Поди, давно составлен план вчерне.
Как жили вы и ваша суть вторая?
 – Мужал, росли морщины на челе,
   но я мечтал, надежды не теряя,
   красу увидеть истинного рая,
   пусть и на грешной ветреной земле.

– Вы вхожи и к чужой жене неверной?
– Поняв, чего же ради, к чьей жене,
   быть может, стану приходящим шельмой,
   пойду на компромисс без возражений!
   И в диспуте я – лев, и в тишине.
   Бог не забыл – я у     него    в цене –

   моих к нему горячих обращений.
    Свои мечты я  в дебри б  не завлёк,
    но ваша красота – тому залог,
    что мы – творцы своих преображений…
            
...Прелат, припомнив этот диалог,
продолжил путь с улыбкой, чуть блаженной:
«Без риска я бы был на диво лох,
и волк любой матёрый бы в сражении
меня в лес, как ягнёнка, поволок»…
            *                *                *

Из дневника Мари Мадлен де Комбале

Чувству моему рад, как… конвойному.
Разве можно нам в любви быть блеклыми?
Сердце мне   разбил   ты –    каково     ему!
Мантия любви твоя – с прорехами.
Узы обещала глупо вольному.
Поле счастья пахано с огрехами.

Рада сдаться сильному-проворному.
Мы всё те же. Только встречи – редкие.
Каждый раз с ума схожу по-новому.
За твои держусь ладони крепкие,
к тёмному привязываюсь норову.
Над твоими быть хочу субретками.

Мир ценю по часу разговорному.
За себя не стыдно перед предками.
Жмусь к тебе – не старому, но ворону,
многими годами умудрённому.
Всё, чтоб нас ветрами, да чтоб реками
вместе уносило в рай не вовремя!
             *                *                *
…Где клином свет сошёлся, там шум-драчка
и чистую любовь там  бес  запачкал.
Где ярок свет, там и на месте – тень.
Где страсть и ревность, там же – месть и тлен…

…Вперёд перенесусь сюжетной скачкой.
Спешу добавить, что Мари Мадлен,
попав к де Ришелье в любовный плен
и бегая всю жизнь за ним собачкой,
фавором дяди тешась, как заначкой,

столкнувшись в жизни с серой полосой,
ревнивой истеричкой стала злой.
Узнав, что дядя, съехавший из замка,
всерьёз увлекся знатной куртизанкой

и бурно изменял на стороне,
Мари пришла в неистовство вдвойне.
Она (на тот момент уж герцогиня)
решила: «На войне как на войне» –
и мстителя купила:  «Помоги мне,
коль для тебя, как прежде, я – богиня,

затмить красу соперницы навек,
чтоб ни один нормальный человек
позариться не смог на эту крысу».
«За это стану я навеки ваш»?
«Считай, к тебе на суд шла, как к Парису»…
И вот наёмник на пути к Парижу
подкараулил с жертвой экипаж.

Всё было предусмотрено: конь, маска…
Задумку на ходу погубит тряска,
чего не мог предвидеть бывший паж.
Попытка превратить лик дамы в фарш

лишь чудом сорвалась, когда бедняжка
отпрянула от склянки с кислотой.
Плоха ль была реакция у той,
чей лик злодей не уподобит ряшке?
Завидовать бы стала замарашке…

…Была у жертвы, призванной смотреть,
секунда, чтоб отпрянуть. Даже треть!
А паж и не заметил, что промашка
дала возможность даме уцелеть…
…Теракт заставил жертву присмиреть:
всё ясно без гаданья на ромашке…

               конец пьесы