Лоскутки памяти. О МАМЕ - часть 1

Я долго не решалась написать первую фразу…

«…Напиши о маме, будь другом! Ведь ты же не могла её не любить? Напиши!…». Эта просьба застала меня врасплох…

Любить маму – это что-то такое естественное, о чём даже говорить неловко… Я люблю воздух, которым дышу… Я люблю воду, когда мне хочется пить… Согласитесь, это странно звучит! Я люблю маму… потому что – это мама!

Когда её не стало в жизни, она просто «перешла» в меня.

Воспоминаний много! Снова представилось «лоскутное одеяло памяти».
Я достала старые семейные альбомы. И, отбирая фотографии, поняла, что они и помогут рассказать о маминой жизни.


                « - А что там за цифры на камешке?
                - А время – от вдоха до выдоха…
                - Мы знаем: в метро есть для памяти
                Отметки у входа и выхода…»
                А. Дольский

Брат и сестра

Мама родилась в 1928 году в г. Могилёве, в Белоруссии. В семье моих бабушки и дедушки – Веры и Станислава – уже был один ребенок, сын Гена. Бабушка в шутку вспоминала: «И не думали второго рожать. Времена нелегкие, жили бедно. Всё случайно получилось… День жаркий был, собирали вишни, устали… И что он ко мне пристал?.. А когда поняла, что «в положении», просила дать 10 рублей… Ну, куда сейчас рожать? Так и не дал… Вот и родилась Людочка!».

Гена был старше сестренки года на три. Вёл себя самостоятельно! И как старший брат однажды увел сестру из детского сада домой. Детские сады только организовывались, кормили детишек плохо. Грустно посидев над блюдечками с холодной манной кашей, брат предложил: «Айда домой!» и увел за руку послушную сестренку… С детским садом было покончено!

Брат Гена был для Людочки всем! Умный, но болезненный мальчишка, крупная головушка, пострадавшая от водянки, хрупкие косточки… Он любил бегать, и два раза неудачно падал, ломая ножку… Мама ругала его и плакала, плакала и ругала… После этого он боялся падать: вдруг что-то опять сломается…

Дети всегда гуляли вдвоем. Однажды зимой Гена подскользнулся и сильно ушибся, лежал и испуганно шептал сестренке: «Я, кажется, опять ножку сломал…». Прохожих было мало. Маленькая девочка бегала от одного к другому: «Дяденька!... Братик ножку сломал… Тётенька, помогите! Братик ножку сло-о-о-мал…». Девочка плакала, а хмурые прохожие равнодушно проходили мимо…

«Лежи… Я мигом… Домой!!!», - успокоила она брата и побежала, что было сил. Барабанила в дверь: «Гена ножку сломал!!!». На счастье, дома была тётя Надя, мамина сестра. «Где он?!», - наспех накинула платок и пальтишко, побежала за помчавшейся обратно Людочкой. Гена так и лежал на снегу. Тетя схватила его на руки, прибежали домой. Ощупали ножку, нет – не сломал, только ушиб… Плакали от счастья! Их мама, вернувшаяся с работы, в тот день так ничего и не узнала…

Лихолетье 30-х годов… Поляков как неблагонадежных элементов общества высылали с семьями из Могилева! Попал в эту «кампанию» и Станислав, отец Людочки. Молодой, активный, комсомолец, работающий в депо на железной дороге, уважаемый начальством за добросовестность и смекалку… Но… мама, Адель, – уроженка Польши – жила в Киеве, где-то жил и его отец, тоже поляк, он его вообще не помнил… Всё решилось в несколько дней. Семья с двумя маленькими детьми, проехав полстраны, оказалась в Оренбурге…

На фотографии Гена и Люда, фото начала 1930-х годов