Вакханочка

  Вакханочка
 
    Пригретая весенним Солнцем, мягкая, чёрная земля дышала материнским теплом; на ней уже появились первые цветы, первые гости, — казалось — вот, сейчас, она распахнётся и истечёт медом и молоком, и изойдет морем цветов... а после, словно по осени, истечёт кровью...
    Жизнь рвалась и тянулась к свету, я чувствовал, как Природа готова вырваться наружу в каждом деревце, в каждом кустике, каждой травинкой; ибо все наливалось и истекало животворящим соком...
    Я поднимался по горе сквозь лес, залитый светом; над моей головой раскинулось, распахнулось высокое небо, а внизу лежали озера с чистой, прозрачной водой:
 
    Передо мной лежат
    Прозрачные озера,
    Блестят, как светлые глаза.
    И – голубые небеса,
    Что тайну ночи сокрывают,
    Глядеться любят в те глаза…
 
    Только-только прогремела
    И промчалася гроза;
    И из капли дождевой,
    Приукрашена фатой,
    Семицветная девица,
    Марта юная царица,
    Взмыла ввысь, под небеса;
    И, как огненная птица,
    Ярко красками горя,
    В небе ясном, голубом,
    Перекинулась мостом...
    Радость! Звон! Несутся звуки
    Вместе с солнечным лучом —
    Будто лира золотая
    Светит в небе голубом*.
    Отовсюду слышу трели,
    Отовсюду шум и гам,
    И потоки молодые
    Звонко мчатся по горам!

    *Лира Аполлона, Бога Солнца
 
    Весна безумством торжествует! Отовсюду слышатся звенящие трели, щебет, шум, гам. Лес залился морем звуком. С гор несутся, журча, молодые  потоки. Весна ворвалась с солнцем в небо, на все лады поют птицы, весною упиваясь сладко. И все, все кружится в самозабвенном танце, все смешалось — небо, вода, земля, песок, камни — все охвачено ликующим безумством, неистово и пьяно на дивном празднике жизни!
 
    Весна безумством торжествует,
    Природа буйная ликует,
    Всё здесь превыше меры,
    Всё мчится и кружится
    В самозабвенном танце Вакха и Венеры.
 
    Шумя, бегут весенние потоки;
    Блистает Солнце, птичий гам;
    Природы жизненные соки,
    Ожив, струятся по стеблям (стволам)…
 
    Вдруг — что вижу я?.. Передо мной лежит прекрасная девушка, тихонько спит под тенистым деревом... это вакханочка. Милая моя вакханочка! Она всю ночь бегала по горам, бедняжка ссадила себе ручки и оцарапала ножки и так устала!.. Но теперь спит. Ах, как сладко спит она!..
 
    Милая вакханочка моя!
    Как сладко спишь ты...
    Ты, наверное, устала,
    День и ночь ты танцевала!
    Ну, посмотрите, как она
    И прелестна, и чудна!
    Ей так хочется кружиться,
    Танцевать и веселиться,
    Ей так хочется бежать
    Вакха юность прославлять!
    Только в небе над горой
    Юный месяц золотой
    Просиял и томный стал,
    И она, презрев покой,
    Полетела в час ночной
    И кружить, и танцевать,
    И по горам, по долам
    Резвой козочкой скакать…
    Дайте ж ей безумной быть,
    Дайте ж ей в ночи кружить,
    Дайте ей любви напиться,
    Буйной жизнью насладиться,
    Чтоб потом, как ране, впредь
    Мерно дни свои стеречь!
 
    Но что это?!.. Земля дрожит, пыль столбом, летят камни, раздаются страшные звуки, гиканье, — я чувствую, как ко мне приближается вихрь безумия – мчатся одержимые вакханки, снося всё на своем пути. Произошла удивительная метаморфоза — благонравные девушки перевоплотились в менад и растворялись в Природе, они одержимы, пьяны и единены с Праматерью.
 
    Ветки, камни, пыль столбом,
    Тирсы увиты плющом;
    По горам вакханки мчатся,
    Все безумства их страшатся!
 
    — О, господи, спаси меня! — воскликнул я и бросился бежать...
    Я бежал, не помня себя, цепляясь за кусты, оставляющие на моем теле кровавые ссадины, я падал и вставал, я мчался быстрее ветра, я хотел жить... но с каждым шагом, за моей спиной я чувствовал дыхание настигающей меня смерти... Я споткнулся, подвернул ногу, не в силах встать, — и вакханки набросились на меня, стали рвать мое тело, царапали мне глаза. И в их искаженных мукой лицах я видел яростное Солнце... задыхаясь от боли в их когтях, я любил их, этих остервенелых женщин, этих эринний, что истязали меня в своей безумной феерии...
    Я лежал и истекал кровью, истерзанный ими, и медленно, мучительно умирал... но еще видел, как они кружились вокруг меня в безумном танце – танцующие молоденькие менады. Они плясали вокруг, одержимые демоническим вихрем, точно злые юные божества, ликуя, смеясь... праздновали победу, свою жестокую победу надо мной. И мне виделось оргия, страшная, безумная оргия, будто они скакали вокруг адского костра, огонь которого разгорался все сильнее и сильнее, поглощая их алыми языками пламени, и в этом огне горели их юные души, но они этого не понимали, и все кружились и кружились... Убили христианина (во мне).