Sonnet-339 Like to a hermit poor in place obscure

 Sir Walter Ralegh, Unknown Artist, 1590
 
 

              Как тот отшельник бедный в месте мрачном,
              Я в бесконечности сомнений трачу дни,
              В таком стенании, что время не исплачет,
              Где некому меня найти - разве Любви.
 
              Забота и печаль – пребудут моей пищей,
              Моим питьём – не что иное – реки слёз,
              А моим светом в этом месте темнотищи,
              Послужат искры, что из сердца вышли грёз.
 
              Седого рубища на теле одеянья, 
              Разрушенным надеждам есть, где жить;
              И в связке, от раскаянья к желаньям, 
              И тело в ложе отведённом обнажить. 
 
              А у ворот моих застыло отрешенье –
              И впустит смерть за миг любви в благодаренье.
 
              «Like to a hermit poor in place obscure», Sir Walter Ralegh *) 
 

              – CCCXXXIX –
 
Отшельник бедный в месте мрачном
В стенаньях горьких тратил дни…
Ему казалось: время не исплачет
Потраченные годы без любви.
 
Унылая печаль Его питала пищей,
Просолены мечты от горьких Его слёз;
А из углов кромешной темнотищи
Фонтанами взрывались вихри грёз…
 
Когда-то в золоте, в расшитых одеяньях,
Ему казалась обессмысленною жизнь…
И в схватке, без раскаянья к желаньям, 
Он рвался меч во славу Трона обнажить.
 
А за спиной Его застыло отрешенье:
Свобода буйства для отшельника – мгновенье.
 
 
              Воскресенье, 18 октября 2020 г., Фландрия
 
 
*) Оригинальный текст, с которого сделан мой перевод:
 
Like to a hermit poor in place obscure
I mean to spend my days of endless doubt,
To wail such woes as time cannot recure,
Where none but Love shall ever find me out.
 
My food shall be of care and sorrow made,
My drink nought else but tears fall'n from mine eyes;
And for my light in such obscured shade,
The flames shall serve wich from my heart arise.
 
A gown of gray my body shall attire,
My staff of broken hope whereon I'll stay;
Of late repentance linked with long desire
The couch is framed whereon my limbs I'll lay;
 
      And at my gate despair shall linger still
      To let in death when love and fortune will.
 
Сэр Вальтер Рели. Трудно представить себе большего англичанина, чем он. Ни один Тюдор не сравнился с ним в непримиримости к католикам. Закоренелый с раннего детства протестант. Это отразилось на всей его судьбе, на всём, что он сделал и что так и не успел совершить.
 
Он был рождён в семье протестантов и впитал в себя этот дух: дух протеста, дух первенства. Оксфорд – не закончен, университет в Лондоне – не закончен. Он так и не закончил ничего из всех своих начинаний.
 
Богатство было средством. Оно не значило для него ничего. Положение открыло вход во Двор Её Величества. А кто ещё мог значит что-то больше, чем Её Величество Елизавета-I?
 
Во времена свечей и длинных вечеров поэзия служила утешеньем. Поэты дар свой расточали средь друзей, за миг единственный – Её благоволенья.
 
Он подступил и сердце покорил. Она ему ответила взаимно. Ей искренним казался Его пыл; Он был Маэстро в сердце безгранично…
 
Но всё недолго… вскоре поняла, что есть другая из Её короткой свиты… Предательство…  и как Она могла поверить в благородство от элиты?
 
Позорно изгнан с высшего Двора, где мужем мог бы стать Её особы. Но Он решил, что будет навсегда супругом той, что не досталась высшей пробе…
 
Их верность переждёт потом года. Тюрьма не сломит дух, как и потери. Им позволяли встречи иногда… но всё не так, как в юности хотели.
 
На смертном ложе, думая о Нём, Она простила преданную верность… и любовалась Ей чужим лицом и верила, что есть в Нём достоверность…
 
Он пережил свою возлюбленную Елизавету Первую на долгие годы, оставаясь верным всему, что было близко Её Величеству – протестантство и независимость. Весть о восхождении Якова Первого – сына Марии Стюард – он воспринял, как личную трагедию; пытался создать коалицию и воспрепятствовать восхождению на престол, но всё было тщетно. На долгие годы Рели и вся его семья были помещены в Тауэр. Именно там раскрылся талант Рели, как писателя. Написана «Всемирная История», написаны и другие труды. Дух авантюриста. Он смог убедить Якова отправить его командующим флотом в Америку, на Карибы, чтобы утвердить Британское господство. Он даже не догадывался, что потеряет там сына, а сам по возвращению будет казнён. Яков знал непримиримость Рели к католикам, а там как раз господствовал Испанский флот, а с самой Испанией был заключён мир…
 
Рели никогда не был сонетистом. Но когда возникла идея в честь Елизаветы Первой составить сборник стихов и сонетов «The Phoenix Nest» - «Гнездо Феникса» - то с энтузиазмом воспринял идею. Фениксом называли при дворе Филипа Сидни, рано ушедшего из жизни и писавшего сонеты. Он был популярен при дворе. Крестный сын Филипа Второго, богатый, умный, дипломат, рьяный протестант, политик и политикан. Когда вышел сборник, то Сидни уже был давно погиб из-за вспыльчивости характера. Основная часть сонетов была написана Вальтером Рели, и говорилось в них о той, что всю его жизнь сопровождала его в сердце.
 
Между сонетами Рели привёл ряд произведений самой Елизаветы (это чисто авторское предположение). Он не мог не сделать этого.
 
Как сонетист, Рели отличался от всех своих предшественников, не говоря уже о сторонниках Петрарки. Его сонеты лишены слащавости и пустословия; воздыхательства и ложных надежд. Он писал их ёмкими метафорами, словно из слов создавая художественное полотно. 
 
Рели был настоящим англичанином: волевым, решительным, без толики сомнения и верным; одновременно – коварным, жестоким, беспощадным, не способным на сострадание. Ничего не изменилось с тех времён.
 
 
                #37
Those eyes which set my fancy on a fire,
Those crisped hairs which hold my heart in chains,
Those dainty hands which conquered my desire,
That wit which of my thoughts doth hold the reins!
Those eyes, for clearness do the stars surpass,
Those hairs obscure the brightness of the sun,
Those hands, more white than ever ivory was,
That wit, even to the skies hath glory won!
O eyes that pierce our hearts without remorse,
O hairs of right that wear a royal crown,
O hands that conquer more than Caesar's force,
O wit that turns huge kingdoms upside down!
Then Love be judge, what heart may thee withstand,
Such eyes, such hair, such wit, and such a hand.
 
От глаз тех страсти разжигаются огнём,
Кудрявый волос тот для сердца, как вериги,
От рук изящества желаньем покорён, 
И мыслями я следую владыке.
Глаза те превосходят ясность звёзд,
Те волосы затмили яркость солнца,
Рук белизна – темней слоновья кость,
А острый ум небес не знает превосходства!
О, очи, что разят сердца без сожаленья,
О, волос с правом взять корону королей,
О, руки – Цезаря сильнее узд правленья,
О, разум, что вверх дном крушит царей!
Любовь рассудит, чьё тут сердце устоит
Глазам таким, власам, уму, рукам таким.
 
 
               #40
 
Like truthless dreams, so are my joys expired,
And past return are all my dandled days;
My love misled, and fancy quite retired -
Of all which passed the sorrow only stays.
 
My lost delights, now clean from sight of land,
Have left me all alone in unknown ways;
My mind to woe, my life in fortune’s hand -
Of all which passed the sorrow only stays.
 
As in a country strange, without companion,
I only wail the wrong of death’s delays,
Whose sweet spring spent, whose summer well-nigh done -
Of all which passed the sorrow only stays.
 
Whom care forewarns, ere age and winter cold,
To haste me hence to find my fortune’s fold. 
 
Как наважденья снов и радости исчезли,
Из прошлого в ответ – мучительные дни;
Любовь потеряна… и прихоти, чем грезил…
От прошлого – печали впереди.
 
Потери восторгают, подальше от земли
Оставлен одиночкой в безвестные пути;
Скорбь разум гложет, жизнь в руках судьбы…
От прошлого – печали впереди.
 
Как в странных дебрях – без проводника,
Корю я смерть за то, что не спешит;   
В ком выцвела весна и лета смерть близка,
От прошлого – печали впереди.
 
Предупреждения, почтенность, зимний хлад –
Всё тщетно: гонят жизнь к Фортуне в падь. 
 
              * * *
 
Hir face, Hir tong,       Hir wit,
So faire,       So sweete, So sharpe, 
First bent, Then drew, Then hit, 
Mine eie, Mine eare, My hart.
 
Mine eie, Mine eare, My hart, 
To like, To learne, To loue, 
Hir face,       Hir tong,       Hir wit,
Doth lead, doth teach,     Doth moue.
 
Oh face,        Oh tong,        Oh wit,
With frownes,   With checke,    With smart, 
Wrong not,      Vexe not,       Wound not, 
Mine eie,       Mine eare,      My hart.
 
Mine eie,       Mine eare,      My hart, 
To learne, To knowe,       To feare, 
Hir face,       Hir tong,       Hir wit,
Doth lead,      Doth teach,     Doth sweare.
 
 
Лицо,                Язык,              Рассудок,   
Прекрасно,            Милый,             Острый, 
Поклонится вперёд,    Потом ласкает,     Жжёт,
Глаза мои,            Мой слух,          И моё сердце,
 
Глаза мои,            Мой слух,          И моё сердце, 
Чтобы желать,         Чтобы узнать,      Чтобы любить,
Его лицо,             Его язык,          Его сужденья,
Ведите,               Обучи,             С гримасам из лжи.
 
О, лик,               Язык,              О, ум, 
С суровостью,         Всевластием,       Лукавый,
Не трожь,             Не раздражай,      Оставь без ран,
Мои глаза,            Мой слух,          И сердце.
 
Мои глаза,            Мой слух,          А моё сердце,
Чтобы понять,         Чтобы узнать,      Зачем робеть,
Его лицо…       Его язык…          Его остроты…   
Ведите,       Обучите,           В том клянусь.