Волчица - часть 11

11 ЧАСТЬ

- А, явилась! – выдохнула баба Тася. – Ну, я так и думала, что к своей матери подалась. Куда больше.
Она бросила убирать гостинцы, привезённые Владиславом,  и подошла ближе к беглянке с матерью. Сверля прищуренным взглядом глаза сестры, спросила у Лены, не поворачивая к ней головы:
- А эту, зачем сюда припёрла?  Я не звала её.
- Тасечка, - начала Валентина. – Это я Валя, сестра твоя.
- Да не уж-то сестра? Разве сестры такими бывают, как ты? Небось твоя девчонка и не знает об нас с тобой?
- Да, я… - начала Валентина, но ведунья её перебила.
- Вижу, что уже знает,  - и, вздохнув, добавила, - большое видать у неё сердце, что простила и хочет нас померить. Так ведь?
Валентина опустила голову и, боясь глаз сестры, тихо промямлила:
- Да, так. Большое и доброе сердце у неё. Но не всё ты знаешь, Тасечка, не всё.
- Так, девчата, - перебил сестёр Владислав. – Я тут не при делах, так что поехал.
Он боком, прижимаясь к стене, протискивался, через не прошеных гостей к выходу.
- Елена Дмитриевна, мы ещё с вами надеюсь, увидимся? - нервно хихикая, выходя, выкрикнул он.
- Да, Конечно Владислав Фёдорович, обязательно увидимся. Подготовьте все документы к моему приезду.
В доме повисла тишина, которую нарушил Семён.
- Пойду управу справлю, а вы тут и, правда поговорите по душам, - сказал он, снимая с крючка (вбитого возле дверного косяка) лёгкий полушубок, и закрыл за собой дверь.
- Ну, что же, проходите, - пригласила гостей ведунья. – И чего я там ещё не знаю?
Лена и Валентина прошли вглубь дома и сели за накрытый скатертью стол.
- Спасибо, Тася, что не выгнала, - начала Валентина.
- Это вон ей спасибо говори. Девка-то у тебя, что надо уродилась, а вот ты с душком. Как таким вот на детей везёт? Да ладно, как сложилась жизнь, так уж сложилась, не вернуть. Но… можно попытаться чего-нибудь исправить. Говори, чего я там не знаю?
- Тасечка, как же ты жила все эти годы? Я тебя в лесу искала… Много лет искала, да найти не могла.
- Плохо искала, - буркнула недобро ведунья, затем смилостивилась и ответила сестре на её вопрос. – Дак, когда меня мать выгнала, обвинив во всех смертных грехах, забрав при этом у меня сына, я его выкрала и убежала.
- Да, видела я всё. Ты в лес с ним ушла, а я радовалась.
- В лес.. в лес. Отсиделись мы там, отдышались, о жизни своей дальнейшей подумала, да на трассу пошли. Поймала попутку, да в город. Там, чем только на хлеб зарабатывать не приходилось, и мела, и мыла… и даже попрошайничала. Сына-то кормить и ростить надо было.  А тут и муж мой будущий нарисовался. Поезда он водил. Да на станции и выловил меня. Зажили мы с сыночком хорошо у него. Квартира своя, еды вдоволь. Сына принял, как своего. Дерзким рос мой мальчик, только и успевали из компаний его вытягивать. Вот в одной такой компании моего Фёдора ножом в самое сердце и … помер он. И опять горе на нас свалилось, выгнали нас из квартиры родственники Феди. Сына я в интернат определила, чтобы школу закончил, а сама в лес подалась. Не могла я больше в этом проклятом городе жить и мучиться.  Нашла эту сторожку, о которой мне рассказал старик сосед, бывший охотник и стала обустраиваться. Сын остепенился, закончил школу с отличием. Поступил дальше учиться, да клиентов ко мне направлял хворых. Тем и жила, что подадут. А сейчас он и сам помогает.
Опять настала оглушительная тишина, которую прервал сильный раскат грома. В доме стало темно, лишь полыхание зарниц  освещали угрюмые лица трех женщин.
- Тася, - плача, заговорила Валентина. – Прости меня дуру, это я матери про тебя наговорила всего. Тебе жизнь сломала и себе тоже. Я же тоже не сладко жила.
- Знаю, Валя, знаю. Семён был моими глазами, он то и рассказывал, как ты там живёшь. Что пьёшь, плохо, совесть свою заливаешь, а она утопнуть не может никак.  Если хочешь, помогу, вылечу. Да, что я, вон твоя Леночка это запросто может убрать. Не зря же мать на неё свой амулет повесила.
Лена сидела, молча, и слушала. Как только разговор касался Семёна, сердце больно сжималось и ныло в груди так, что хотелось плакать от безысходности.  С шумом полил сильный дождь. Валентина вторя ему, утирала нахлынувшие горючие слёзы, пряча в угол своего платка всю мокроту.  Ведунья встала и подошла к алтарю устроенному ею в глубине комнаты. Чиркнув спичкой, зажгла находящиеся на нём свечи и, накрошив в глубокую дюралевую резную чашу ладана и травок,  подожгла и их.  По дому разошёлся приятно-успокаивающий запах. Всхлипы Валентины затихли, и только слышен был приятный шум дождя, колотившийся в крышу и окна.
- Хорошо у тебя, - сказала сестре Валентина. – Да, только вот если узнаешь, что я ещё натворила, не то, что вылечить захочешь меня, а со свету сжить немедля, как гадину последнюю.
- Что же ты такого натворила Валентина?
- Хорошо, что сумрак в доме, а то и язык не повернётся душу излить.  Выслушай, а там сама решай казнить или помиловать. Ведь помереть спокойно не смогу, да и ты меня на том свете замучаешь. Там-то всё в раз узнаешь, да только не от меня.
- Что-то ты Валя, меня пугаешь. Я тебя дюже, как ненавидела и мать тоже за жизнь мою. А, смотрю вот на тебя, и жалость пробивает. Давно мучаешься. Да и счастья ни с Ванечкой, ни с мужем, ни матерью не познала. Так выходит, я счастливее тебя в тыщи раз.
- Тася… Лена твоя дочь, - выпалила Валентина.
- Что? – растерянно уставилась на сестру ведунья.
И опять повисла тишина, в которой слышался треск свечей, сжигающий вытащенный наружу негатив.
- Тася, прости, если сможешь. Не смогу жить без твоего прощения, - взмолилась Валентина. – Прости… прости…
- Ты подменила детей?
- Да, - и Валентина стала плача рассказывать , как она это сделала и почему.
Ведунья слушала, внимательно, не перебивая. Когда рассказ подошёл к концу, она подошла к горящей свече, взяла её в руки и подошла к Лене. Поднесла её ближе к лицу женщины и внимательно стала всматриваться в него.
- Ты знала об этом? – спросила она Лену.
- Нет, - Лена тоже не отрываясь, разглядывала лицо и глаза ведуньи, словно изучала их заново. – Мама об этом мне рассказала только сегодня ночью, - ответила она.
- Как же ты на Ванечку похожа, а я и не увидела этого. Не почувствовала. Ненависть глаза закрыла.  Впору и мне исповедоваться.  Валя-Валя, что же ты наделала. С дочкой на годы и годы разлучила. А сыночка своего не жаль было отдавать? Он же тоже Ванечкин?
- Да, Ванечкин, - отозвалась Валентина. – Да я об нём и не вспоминала много лет. Если бы он сейчас не ушёл, мне бы очень трудно было признаться тебе во всем. Я же его предала.
- Да, сестра, и у него тебе надо вымаливать прощение. Да ещё как!
- А ты… ты меня простила?
- Бог простит, а я уж приму судьбу как есть. Не переписать. И зло надоело копить. От него только одни разрушения по жизни.

---

Прямо перед несущейся в город машиной Владислава, яркая молния шарахнула в дерево, и разломило его надвое, осветив рядом сидящий с ним силуэт волчицы. Он резко нажал на тормоза.  Закрыл глаза, потряс головой и снова открыл, волчицы уже не было. Тяжело и нервно дыша, приняв это за знак Божьего гнева, стал молиться и просить не наказывать его. Полил сильный дождь и затушил пламя, возникшее внутри дерева. Смотря на дымящийся исполин, он принял это за прощение и, выдохнув, поехал дальше. 
- Милый, что с тобой? У тебя лицо какое-то… - помогая Владиславу раздеться, спросила красивая женщина.
- Какое, такое? – нервно переспросил Владислав.
- Что случилось? Не томи. Рассказывай.
- Не долго, радоваться пришлось нашему богатству. Надо срочно переделывать все документы. Дурак! Послушал тебя. Это ещё Владимир не знает, как я его прокатить захотел. Разыграл всё наоборот. Пять процентов ему, девяносто пять мне. Тюрьма по мне плачет, - бегая из угла в угол, выкрикивал Владислав.
- Да, что случилось! Остановись!
Он резко плюхнулся в кресло.
 - Она жива! Елена Дмитриевна жива.
- Да ты откуда знаешь?
- Своими глазами видел.
Женщина, задумавшись, прошла на кухню, достала из шкафа бокал и бутылку вина. Налила и кинула в бокал две таблетки снотворного. Поставив перед Владиславом, сказала:
- Пей! Это немного тебя успокоит. Где ты её видел?
- У старухи.
Голова склонилась на спинку кресла и Владислав после выпитого им бокала вина тихо засопел.  Женщина оделась, взяла на ходу свою сумочку и быстро вышла из квартиры.

---

- Серый, там эта… твоя пришла, - объявил, заглядывая в кабинет Кот.
Серый, грозно зыркнул на товарища.
- Ой, извиняюсь, Сергей Михайлович, там ваша краля явилась.
Серый одобрительно кивнул и подал знак рукой, пропустить женщину.
- Котик, мур-мур… - дразнясь, женщина погладила детину по спине. – Чего губки надул? Чуешь, что хозяин тебя сейчас закопает? Готовься миленький.
- Че-го? – прохрипел высокий. – Иди. Он ждёт тебя.
Она, недовольно скорчив лицо, ворвалась в кабинет Сергея.
- Здравствуй, любимый!  Что, отдыхаешь и мечтаешь о богатстве?
- Ты принесла благую весть? Твой дурачок переоформил всё на тебя?
- Она жива! – заорала женщина. – Жи-ва! Твои ослы не сделали свою работу. Твой Котяра ходит облизывается на твои бабки, и в этом вся его работа.
- Не ори! Говори по делу.
- По делу! Ты, что не слышишь? Она жива! Ленка, жива.


продолжение - http://stihi.ru/2020/10/17/2682