Однушка

В «Час Волка», в бездушном марте,
Сквозь памяти окуляры,
Проступят на внутренней карте,
Ландшафты квартиры старой.
В прихожей сник шкаф сутулый,
С бровями из антресоль,
Дежурят два тощих стула,
А радостная Ассоль,
Приклеенная к обоям,
Ждёт брига из дальних стран,
(Я помню, как Батя резал
Журнал «Советский Экран»).
В углу, где сгустились страхи,
И спит до утра будильник,
Гладь зеркала отражает,
Стареющий холодильник,
Подвергнутый разморозке
(Труды те присущи жёнам)
И он демонстрирует робко
Стыдливую обнажённость.
Внедрённая в нишу зала,
Постанывает кровать.
Она бы вам рассказала,
Как трудно не воевать,
Двум любящим, в общем, друг друга,
Но разным таким полам,
дЕлящим замкнутость круга,
ровно напополам.
С ней рядом, на детском диване,
За шторкой усталых век,
Спит в маленькой сонной нирване,
Маленький человек…
И мир, конечно, не рухнет,
Покуда робким поэтам,
Мерцает окно на кухне,
Фонарно-провидческим светом.