Сенека. Нравственные письма к Луцилию. Письмо 31

О благе и тяготах жизни

Я узнаю тебя, мой друг: ты стал таким,
Каким ты обещал когда-то стать.
Так следуй же души порывам коренным,
Чтоб истинное благо ты сумел познать.

В итоге ты, конечно, станешь мудрым,
Чтобы усвоить жизни скрытый смысл,
Заткни ты уши, но не так как безрассудный
Заткнул своим товарищам Улисс.

Был вкрадчив голос у чарующих сирен,
Которого боялся героический Улисс,
Но он единственным был, ты ж взамен
Имеешь множество напевов – оглянись!

Поэтому объехать надо нужной стороной
Не только лишь одно болотистое место,
Где притаилось наслаждение и покой,
А обойти все города и села повсеместно.

Будь даже глух к тому, кому ты всех дороже:
Он с лучшим умыслом тебе дурного пожелает,
Чтоб быть счастливым, будь к себе построже
И доброхотов избегай, у них душа дурная.

Не благо то, что предлагают тебе впрок.
Но есть одно, которого они не истребят –
Блаженной и счастливой жизни в нем залог:
Всё время только полагаться на себя.

Такого не достигнешь, не презрев обуз
И не сочтя их ни хорошими и ни плохими.
Не может быть одно и то же минусом и плюсом,
А те же вещи то ли сносными, то ли дурными.

Ведь тяготы – не благо! Но что ж оно тогда?
Презрение к тяготам. Поэтому я порицаю
Всех тех, кому виктория над бременем чужда,
Кто суетится без толку, мгновения теряя.

Но тем, кто устремляется к заветной цели,
Я восхищаюсь ещё больше, чем усердней
Его усилия и чем меньше в этом деле
Себе он позволяет поддаваться воли терний.

Таким кричу я: «Хорошо! А ну-ка набери
Побольше воздуху и, если только сможешь
Возьми тот склон, осиль кромешный лабиринт
На полном вдохе – путь такой несложен!»

Ведь тяготы питают доблестные души.
Выходит, из того, о чём молились твои предки,
Тебе уж выбрать нечего и нечего нарушить,
И пожелать себе плодов, что очень редки.

Но стыдно человеку средь поверженных врагов,
Который одолел все самые высокие вершины,
Обременять молитвами всевидящих богов.
А что молитвы? Сделай сам себя счастливым!

Тебе по силам это, коль поймёшь одно:
Лишь благо то, где есть мирская добродетель,
Что злу причастно, то постыдно и темно.
За всё, что делаешь, ты пред собой в ответе.

Сродни тому, как без добавки трепетного света,
Ничто и никогда в природе не блестит,
Как не бывает в полумраке тёмного предмета,
Коль не впитал он темноты, имея такой вид,

Как без участия огня нет благодатной теплоты,
А без воздушной тяги нет живительной прохлады, –
Так зло и добродетель вовсе не творят мосты
Меж честным и постыдным, существуя рядом. 

Но что же благо есть на самом деле? Знание.
А что есть зло? Незнание. Кто умён,
Смотря по разным обстоятельствам, заранее
Одно отвергнет, а другое тотчас примет он.

Однако не боится он того, что отвергает,
Не восхищается и тем, что предпочтёт,
Коль скоро чуткая душа его пронзает
Своей непобедимостью и силой без забот.

Тебе я запрещаю унывать и сокрушаться.
Ведь недостаточно отказываться от труда:
Его необходимо непреклонно добиваться
С тем, чтоб душа твоя всегда была тверда.

«Ужель упорный труд – ненужный и пустой, –
Не есть для всех нас нравственное зло?» –
Ничуть не более, чем тот, что значимой порой
Затрачен ради главной цели, трудностям назло;

Но дело в самой стойкости, скажу я без прикрас,
Она – особенность души, в чём сила наша,
Что побуждает тяготы одолевать подчас:
«Не мешкай, ведь мужчине пот не страшен!»

Но чтобы добродетель стала совершенной,
Необходимо в твоей жизни ещё вот что:
Да будет твоя жизнь без всяческой подмены,
И не идет вразрез один другому в ней порочно.

А это невозможно без познаний и искусства,
Что даст познать людское и божественное нам.
Вот благо высшее. Его достигни и почувствуй,
Что станешь не просителем, а ровней всем богам.

«Но как же к этому прийти?» – воскликнешь ты.
Не надо объезжать ни Сциллу и Харибду,
Не чрез Пенинский или Греческий хребты, –
Хотя икал ты там и правду, может, кривду.

Но нет, дорога эта утешительна и безопасна,
И снарядила тебя к этому сама природа.
Она вручила тебе всё, и это не напрасно,
Чтоб стал ты как бы божеской породы.

Не деньги сделают тебя подобно богу:
У бога нету ничего, он не нуждается в чём-либо;
Не даст такого и претекста, то есть тога:
Бог наг (не делай непростительных ошибок);

Не сделают тебя ни слава, ни умение отличиться,
Ни имя, что известно прогрессивному народу:
Бог никому неведом – многие хотят кичиться,
Презрев его столь безнаказанно себе в угоду;

Не сделают рабы, таскающих твой паланкин
По всем дорогам в городе и на чужбине;
Великий и могущественный боже – он един,
Который сам всё движет в мировой пучине.

Не сделают тебя блаженным сила или красота:
И то, и это несравненно старости уступит.
Ищи такое, что не стало бы всё хуже нарастать
Без всяческих препятствий для духовной сути.

Что ж это? Непреклонная и благородная душа.
А можно ли назвать её иначе как ни богом,
Приют нашедшим в теле человека-голыша,
Здесь можно привести в пример любого.

Душа такая может оказаться у легионера,
Вольноотпущенника, даже у покорного раба.
А кто они такие? Это только принятая мера,
Несправедливости и честолюбия – она груба.

Из тесного угла возможно подниматься к небу, –
Воспрянь «и дух яви свой, что достоин Бога!»
И стань подобно Аполлону – солнечному Фебу.
Для этого не нужно очень уж и много.

Чтобы явить его таким, не надо злата-серебра:
Из этого не изваять нам истинных богов.
Когда на нас они взирали благосклонно, мастера
Ваяли их из глины. Будь здоров.

15.10.2020