В нашем подъезде

Баба глупо забормочет.
Запах водки и духов.
Ночью бабу защекочет Пётр Семёныч Петухов.

Или кто другой.
А кто же? Мало ли... найдётся хлыщ.
Ну, к примеру, Витька Кожин - шарфик, чуб, блеск голенищ.

Что гадать, - дурное дело.
Тут не нам с тобой решать.
Если баба захотела, разве бабу удержать?

И к чему предположенья -
Защекочет этот? Тот?
Может, даже, Нинкин Женька бабе этой подойдёт.

Женька? В нём силёнок мало.
Рюмку выпьет - упадёт.
Коль у ней защекоталось, этот подойдёт и тот.

Ладно, пусть уж - Пётр Иваныч,
Он всех лучше, хоть и сед.
Принесёт бухла, бананы, он - на третьем, он - сосед.

Баба крупная из ванны
Выйдет, скажет : «Наливай».
«Щас», - прошепчет Пётр Иваныч.
Выпьют всё и баю-бай.

Он - сосед, - кривые зубы,
Тени от густых бровей.
Пётр Иваныч глупо: «Любишь?»
Любит, коль щекотно ей.

Баба, рандеву итожа,
В рот засунув канапе,
Скажет: «Самый лучший - Кожин, Пётр Иваныч - так себе».

Он, по лестнице спускаясь,
Пробубнит: «На бюллетень...
Умотала... Вот какая! Страсть какая! А попень!»

«Сколько просадил? Три двести», -
Подсчитает Петухов.
Каждый день стоит в подъезде запах водки и духов.