Всё пропьём, но флот не опозорим

(девиз моряков)
из воспоминаний подводника

Осень поздняя, вечер, Латвия, Цесис,
Прибалтийский старинный город.
Нас ноябрь ввёл погодой в прессинг,
Отыграться в конце ищет повод.

Все деревья в ряд ветрами раздеты,
По утрам озорует так нагло мороз,
Что скоро зима, к тому все приметы –
Не время цвести, замёрзли бутоны роз.

В баре «Гауя»* шумно стало на вечер,
Зазвенела в бушлате от сдачи мелочь.
Призывает туда нас флюгера кречет:
«Дозаправиться, вы, ведь не прочь?!»

Уже кровь изнутри совсе не греет,
Дрожь рождает с Голландии ветер,
План, как согреться нам в баре зреет,
Быть не скучным обещает вечер.

За дверью стеклянной тепло и уютно,
И дым сигаретный, что змейки витает:
«Хоть в «самоходе»**, согреться попутно,
«Сундук»*** пока в Риге, от нас отдыхает.

На лицах румянец, но в том заковырки –
На нас необычный для мест сих наряд:
В морских мы бушлатах, «на взлёт» бескозырки,
Что нам пасовать?! Два матроса – отряд!

Сняв «бески», бушлаты, тепло ощутили:
В нём запахи кухни, пивной запах, дым.
На службе, что мы в «самоволке» - забыли,
Пройдём, если нужно и Крым наш и Рим.

Бывали и раньше в таких переделках,
Но лучше не буду о том говорить.
Нет, мы не бандиты, нет схода «на стрелках»,
Мы молоды просто, желаем шалить.

Походкой в раскачку, раздевшись,
Под взгляды подпитых изрядно зевак,
При виде «цунами»-нас, протрезвевших,
«Причалили» к стойке, шлифуя пятак.

Бармен оценил исподлобья наш вид,
И в мыслях его я прочел «оккупанты»,
А я, равнодушно, без всяких обид,
«Мечу» ему мелочь, «на кон», вроде ставки.

Вот этот момент я запомнил надолго,
Ему - «gribu alu!»****, с акцентом сказав,
С бокалами пива, в молчании строгом,
Присели за столик, забыв за устав.

В нас «Рижское» пиво вливалось неспешно,
А взгляды пьянчуг все скрестились на нас.
Наш план авантюрный сработал успешно –
Мужчины с улыбкой к нам правят компас.

Пришли с угощеньем – ликёр и пивасик,
Вот тосты морские на бар весь звучат:
- За тех, кто был в море, давайте «заквасим» -
Обычай святой, чаще прочих звучат.

Не только в дыму, стали люди в тумане:
- Пора нам, братишка, отсель выползать.
Хоть денег и было с «нос гулькин» в кармане,
Набрались «по брови», нет сил продолжать.

Раскланялись чинно, чтоб флот опозорить,
Хоть всё мы пропили, никак нам нельзя.
Расслабиться чуть себе можем позволить,
А тут «на коня!» вслед кричали друзья.

Друзья-не друзья, но накушались с ними,
Здесь братство морское превыше всего.
Мы русские, «лабусы»***** - все были своими:
Сейчас всё иначе, враги мы давно.

Янис и Виталиус – латыш и литовец,
Я с края донского, Андрей из Перми,
Но не случайно встречу устроил Творец,
Я это сейчас только понял, на жизни пути.

Хоть говорят, что не были в Союзе братства,
Но я точно знаю, что были мы все дружны
И в этом было главное тогда богатство,
Не было той, как сейчас меж нами вражды.

Ты помнишь, казах Сейтназаров,
Ты помнить, с Полтавы Васёк Молдован?
Предали не мы страну посещеньем баров,
В баре «Гауя» дружбы союз основан.

13.10.2020 г.


«Гауя»* - бар назван в честь реки, на которой стоит город Цесис, впадает в Рижский залив восточнее г. Рига;
«Самоход»** - самовольная отлучка военнослужащего с территории части (корабля), тоже, что и «самоволка»;
«Сундук»*** - на флоте так называют на жаргонном языке мичмана;
«gribu alu!»**** - на латышском означает «хочу пива!». В те годы, если вы не в Риге, а в каком-либо отдаленном городке, типа Цесиса, то, при обращении на русском вам не во всяком магазине дать требуемый товар. Меня местный научил так, называешь эти слова и на пальцах показываешь количество бокалов или бутылок;
«лабусы»***** - мы так называли всех прибалтийцев, хотя лабусами (лабасами) зовут литовцев и на литовском «лабос» означает "здравствуй";