друг

у меня были друзья, азербайджанцы тоже, я от них не отказываюсь. В Москве, его звали Аликом, он знал, что я воевал в Карабахе, но дружил со мной, называл меня земляком, приходил ко мне на стройку, когда замерзал на рынке ( у него там палатка стояла с цветами), отогреться. Украинка Снежана заваривала нам чай и мы запивали им коньяк. Одни раз Алик спросил меня, стрелял ли я по азербайджанцам. Я отвёл глаза, долго смотрел на замёрзшие от столичного мороза окна кабинета, и сказал, что когда фронт проходит за огородом твоего очага, куда попадают снаряды, заставляя семью прятаться в подвале, ты не имеешь времени думать, искать глаза врага, у тебя остаётся в жизни всего одно желание - спасти своих детей, извини, брат, земляк, спасибо, что ты не участвовал в этой войне. Когда вечером моя дизельная немка не завелась, отморозив топливную систему, Алик отдал мне свой жигуль, чтобы я смог поехать к семье.