Факир и Мессия. Глава I. Зелье

«Дни свои влачить без друга — наигоршая из бед.
Жалости душа достойна, у которой друга нет»..
Низами               


1920

В темном сарае пахло прошлогодним навозом, сыростью и пылью. Подкладывая в печь дрова, съежившись от холода, Натан думал об умершем отце. «Если бы я понимал тогда, как близко было его спасение». Лай собак на соседней улице настораживал и не давал заснуть. Первая порция вот-вот будет готова..
 
Когда на прошлой неделе ему приснился этот странный сон («тот, кто пьет коровью мочу, цвет его тела становится золотого оттенка и начинает сиять».. рецепт чудодейственного препарата, подслушанный им в индийском храме бога Шивы), он решил действовать незамедлительно. Вспомнив про старенький самогонный аппарат, в котором Дед варил свои отборные первачи, он понял, что ему остается лишь найти способ стерилизовать конечный продукт. В этом деле ему мог помочь только местный ветеринар Дима, беззаветно любивший не только прибыльных в хозяйстве каждого дехканина собак, коров или баранов, но и анархичных по своей натуре и почти бесполезных кошек (крыс и мышей легче было травить мышьяком, чем содержать этих вечно голодных странников). В его ветеринарном подворье числился единственный в округе медный сухожаровый шкаф немецкого производства. Как и когда это сокровище попало в края еще тогда Кокандского ханства никто не знал. Раздобыв в столичной библиотеке книгу по истории Индии Натан еще сильнее уверовал в пророчество своего сна.
 
Аюрведа.. Вот где хранился источник истинного знахарства и непоколебимого знания сил природы. «От кожи и до самых костей какие бы ни были грехи мои (болезни), все они разрушаются под воздействием панчагавйи, подобно тому, как топливо разрушается огнем».
 
Смешиваясь с дымом и пылью, тошнотворный запах выпаренной мочи, собранной им сегодня утром из-под коровы остолбеневшего и изумленного Батыра-ака, давал миру надежду на спасение от пришедшей невесть откуда эпидемии испанки.. Первым пациентом он, как и полагается любому уважающему себя доктору, выбрал себя. «Надо только побыстрее заразиться. А там – будь что будет. Дозу определю кратную десяти.. по своему весу.. ну и.. капельно наверняка.. чтобы с побочками определиться»..


2020

Натан шагает по осенней аллее своего детства.. ветер летит ему навстречу, заполняя ковидные легкие радостью и щемящей тупой болью.. слева гудит нетерпеливый поток машин, впереди – темно-синий узорчатый силуэт горного хребта.. дорога, напомнившая ему об имперских шествиях красных дней календаря, с их веселыми и пьяными песнопениями и бесконечными призывами «Ура, товарищи!».. Черный пульсоксиметр болтается спасительным маятником на шее.. сатурация – 98!.. У него опять получилось обмануть Ее.. Он возвратился домой..
 
...

Он сидит в кабинете и чувствует, что заболевает. Пациенты за матовым стеклом больничного храма о чем-то беспрерывно спорят, гипнотически погружаясь в свои бликающие смартфоны. Сколько их еще на сегодня?.. десять.. двадцать.. или пятьдесят? Ему душно, ему хочется прокашляться.. Он встает, он распахивает дверь на открытую улице террасу.. в лицо бросается холодный влажный воздух осени, но он не ощущает его запахов.. У него рецидив.. Ему пора капать раствор.. самому себе.. маску надевать нельзя (негоже предавать веру в сказочное исцеление).. Мертвая вода.. живая сила.. Сегодняшняя порция мочи, добытая им утром в Аксагате ядреная как никогда..
«Этих коров что.. по-особенному кормят?.. Вечером в гараж.. Пару-тройку флаконов продистиллировать.. И да пребудут со мной боги нашего мира»..

...

Я сижу в очереди уже больше часа, я чувствую себя отупевшей и онемевшей. Люди в толпе ведут себя по-разному, кто-то нервничает, а кто-то, как и я, сидит неподвижно, изредка выныривая из окошка телефона, чтоб глянуть, сколько там еще страждущих перед тобой. Коридор в клинике узкий, стулья плотно придвинуты друг к другу, так что мы почти слились в единое.. обреченно-целое.

Я знаю, что мне скажет доктор. Он скажет, что я больна ковидом, а потом он, наверное, назначит мне какие-то лекарства (говорят, что он не лечит антибиотиками (!)) и свою волшебную капельницу. Я не люблю лекарства.. я не люблю капельницы, в отличие от моих соотечественников, которых хлебом не корми, но поставь ее, спасительницу.. Может, они там под этими капельницами медитируют, а может просто отдыхают от повседневных забот своих и суеты, кто их знает. Ну а я ненавижу болеть, я ненавижу лечиться. И если это его чудодейственное зелье избавит меня от слабости и страха, и вернет мне ощущение силы, я соглашусь, ведь именно за этим я и пришла сюда.
 
Кто-то кричит в кабинете: «Нет, у меня не коронавирус, я не мог им заразиться, я хожу в маске!»… «Ну да, — думаю я нехотя, почти засыпая, — у тебя не вирус, у тебя обычная истерика»..
 
Почему-то стены кабинета сделаны из матового стекла, так что видны смутные силуэты людей внутри, будто смотришь на неосвещенный аквариум в сумерках заходящего солнца. На стенах нарисованы мультяшные герои, говорят, здесь после обеда принимают педиатры. Сосед толкает меня в бок — моя очередь.

— Здравствуйте, доктор.

Он смотри на меня сквозь очки, на нем нет маски. Поздоровавшись, указывает рукой на стул.

— Если вы не против, я останусь без маски.

— Я не против.

— Свою тоже можете снять.

— Спасибо.

Он задает мне короткие вопросы, на большую часть которых я отвечаю утвердительно.

— Семь с половиной баллов. Поздравляю, у вас ковид.

Ничего удивительного, я и сама об этом знаю.
 
— Скажите, доктор, а что вы капаете такое, что к вам идет весь город?
 
— А вам так важно это знать?

— Ну.. Я просто пытаюсь понять, стоит ли мне еще час ждать этой вашей капельницы.

— А если я скажу, что буду капать вам мертвую воду? Что вы решите?

Мне, в принципе, все равно, мертвую так мертвую.
 
— А можно я приму процедуру сидя? Можно, я сяду где-нибудь и не буду ждать, пока место освободится?
 
Он смотрит на меня с интересом.

— Почему бы нет? Ширин! Этой пациентке можете сидя поставить.

Меня усаживают на свободный стул в конце коридора, сооружают рядом подобие штатива из массивной золоченой вешалки, вводят иглу.. Через пять минут я тихонько, чтобы медсестра не заметила, открываю колесико на максимум, чтобы уйти уже, наконец, отсюда. Странные ощущения.. немного болит вена, неприятный вкус во рту, но через десять минут раствор заканчивается, и я зову медсестру, успевшую за это время обслужить почти с десяток пациентов. Она смотрит на меня с испугом.

— Я в порядке. Спасибо большое и.. до свидания.
 
— До свидания, — вежливо отвечает она.

Мне становится легче, впервые за последние две недели мне становится легче дышать, и ноги уже не заплетаются так, будто я только что пробежала марафон. В коридоре я сталкиваюсь с доктором.

— Спасибо вам за мертвую воду. Мне легче.

Он улыбается. Его лицо уже не такое суровое. Оно даже становится симпатичным.

— Придете завтра?

— Приду, наверное, если доживу.

— Вы уж постарайтесь..
 
Он сбегает вниз по лестнице, я смотрю ему вслед..


1920

— С утра штабелями тащут их, Натан Аянович, а эту.. привезли с базара.. Как упала там у мясной лавки так и не приходит в себя. Мирсаид-ака свою повозку лично отправил. Бредит она, доктор, кто такая, откуда.. мы так и не прознали.. Пару часов как кровью харкать стала.. Горит огнем.. всё розы какие-то поминает..

— Спиртом обтерли? Хинин, аспирин?

— Да.. но вырвала она всё..
 
«Вот он значит один из возможных шансов. Первый флакон готов.. если я правильно рассчитал дозу.. или нет?. рано пока.. нельзя.. Скоро, мои хорошие.. скоро.. я спасу вас всех, но.. не сейчас.. не сегодня.. и не тебя»..
 
Натан подходит к кровати умирающей девочки (ее худоба словно растворена в мертвенной синеве холодной кожной оболочки). Она похожа на недавно мумифицированный труп. Растрескавшиеся до крови сухие губы, частое, едва уловимое дыхание.. Безжизненный взгляд почти остекленевших глаз..

Доктор склоняется над обессилевшим телом, осматривая его и.. осторожно, словно пытаясь поцеловать ребенка в кровоточащие губы, ловит дыхание смерти..

Семь гробов пророка.. Аскеры на стене.. Не в мгновенье ока. Не..

«Испытать сперва.. на себе.. чтобы дать шанс всем остальным..»

Он бредет по грязному коридору, упирается лбом в запотевшее окно и тихо плачет..

...

Натан вернулся вчера из поездки в Бухару.. он вспомнил как в скоростной электричке Бахром Кофенежелаете каждый раз проходя мимо его кресла, грустно улыбался, словно знал наверняка, что там, куда он стремился попасть весь последний год, он не найдет никаких следов Великого Шейха. Их поезд мчится так быстро, что грузовой состав на параллельном пути кажется стоит на месте. Мапс-ми в его телефоне удивлен тем, что не находит вокруг себя ничего интересного. Только солнце в окнах.. под ритм мчащегося вслед ветра..
 
Ситора родила Хусейна жарким августовским вечером.. чтобы восславил он и себя, и свой Дивный город.. бродя всю свою жизнь по пустыням, дворцам и тюрьмам.. Но следы его, кроме книг и последнего пристанища в далекой Персии.. точно также как и пришедшего за ним кудесника Омара запорошило Вечностью..

А в Бухаре прозрачное голубое небо и пустыня, переполненная оптимизмом. «Мехмончилар, мама, — кричит маленькая девочка, — смотри, вот они, а ты говорила, они больше не приедут!» Молодая хорошенькая мама, стыдливо отворачиваясь от полузабытых почти приезжих, шепчет, сгорая от стыда: «Тсс.. тихо, дочка..»

Золотая рыбка пустынной Бухары, привыкшая к выживанию, как и сами бухарцы, накрывает своей аурой, стирая границы между перманентными невзгодами и мимолетной благодатью древнего города..



http://stihi.ru/2020/10/10/7329