Ведьма и нищий

В глубинах мрачного, пустого подземелья,
Где открываются пространства и миры,
Я колдовское отварила зелье,
Убрав его для гостя - до поры...

И нищий путник, что забрёл в чертоги,
На самом деле, здесь не просто так.
Размяв усталые, натруженные ноги,
Попросишь ты дать сокровенный знак.

Ты пожелаешь все - богатство, славу, веру
В твоё могущество, в величие огня.
Чтоб синеокая красотка королева,
Тебя любила больше, чем себя.

Тебе отвечу: «Что же, воля Ваша»,
И протяну заветный тот отвар.
Когда коснётся колдовская чаша
Беспечных губ, - начнётся действие чар. ...

И вот ты на коне, в посеребрённых латах,
Тебя вокруг приветствует народ.
Слагают песни менестрели, и глашатай
По землям вострубил сонм из хвалебных од.

Ты все завоевал: и замки, и пределы.
Враги твои признали величие огня.
И синеокая красотка королева
У ног твоих, влюблённая в тебя.

Ты все забыл: и ужас тяжких странствий,
Болезни, голод, раны сбитых ног...
Воскликнул ты в надменности и чванстве:
«Я - властелин! Я сам! Я - всё! Я - Бог!»

Но что же до меня... И тут вот как ни странно,
И память, как кинжал, и быстра, и остра:
Ты в мрачных мыслях, страшных чёрных планах
Мне уготовил участь жаркого костра.

Под злобный вой толпы, ревущей кровожадно,
На казнь я шла размеренно, спокойно, не спеша.
Ты на меня взирал с усмешкой беспощадной,
И ликовала твоя черная душа.

Палач разжег огонь. Зарделось мое платье.
И тяжкий боли крик округу огласил.
Я выкрикнула древнее заклятье,
В безумстве полыхая и из последних сил. ...

И снова ты на выжженной дороге.
И худ твой старый плащ, пуста твоя мошна.
Болят опять натруженные ноги
Судьба твоя и горька, и смешна.

И в фимиаме седовласого тумана,
Где зреют заросли тернистого плюща
Пройду я мимо, окликать не стану,
Коснувшись краем чёрного плаща.