Штуф с сюрпризом

        Это была рабочая поездка на  карьер, где мы вели геофизические работы. В дороге я рассказал моему спутнику и геофизику Ивану N, что в прошлый раз безуспешно  пытался заполучить у главного геолога  Р., образец пегматита с музейным кристаллом молибденита, какого не имелось ни у меня, ни даже в музее горнорудного института.
         Главный геолог  ждал, и мы отправились в карьер. Я поинтересовался, Тем, какими еще находками он порадует нас. геолог рассмеялся. Есть одна, но она едва ли придется по душе,  многие от нее шарахаются, но на вопрос Ивана, что это за штука он не ответил, но обещал показать после выезда, если не забудет и рассмеялся. Впрочем по  лицу Ивана, я видел, что он догадался, сделав кислую физиономию.
       Закончив работы и определив участок, где мы собирались поставить магнитную и гравитационную разведки, компания геологов  и геофизиков возвратилась в отдел. Главный геолог попросил девчат из отдела приготовить всем чая и предложил осмотреть находку. Она хранилась в кладовке. На стеллаже из свинцовых блоков был сложен куб, откуда он извлек штуф пегматита, в котором тусклым темно-серым цветом металла отливал минерал. Не трудно было догадаться, что он радиоактивен.
          -Убери его от греха, подальше,- посоветовал Иван.
          -Кажется это уранинит,- предположил я.
          -Нашли его на этой неделе.  Точной диагностики, разумеется, никто не делал, но фонит он по сумасшедшему, и я сообщил в Киев о находке. Обещали прислать специалиста по радиоактивным минералам, но никто еще не появлялся.
          -Трусят, как безапелляционно заявила наша геологиня
          -Теперь с тобой опасно ссориться,- и Иван немного отодвинул стул от стола, за которым мы пили горячий и крепкий чай.- Вот Владимир Яковлевич говорил, что есть еще и молибденит. музейного качества, может, покажешь.
  Геолог улыбнулся, и, достав из ящика стола еще один образец, положил его на стол. Тот повертел его в руках и, обращаясь ко мне, поинтересовался. Тот ли  это  штуф. Я подтвердил, а Иван скептически заметил, что не видит в нем ничего особенного, и уже обращаясь к Главному геологу:- «Представляешь, будет он лежать в музее с примечанием, что это дар геолога  из железорудного карьера, да ты хоть завтра сможешь подавать заявление в заочную аспирантуру. Сколько людей будут тебя знать, да и карьеру реклама».
  Геолог ничего не ответил, но тень сомнения была видна на его лице. Я добавил, что фотография минерала, непременно попадет  в новое издание книги «Минералогия Кривбасса», а в первом выпуске ни одного фото этого минерала. Геолог нахмурился и махнул рукой.
        -Наверное, вы правы, забирайте, не вы так другие выпросят. Или какой-либо любитель хапнет
        Иван с превосходством посмотрел на меня, а мне оставалось только развести руками.
Дома я еще раз осмотрел образец и обнаружил небольшую, едва заметную трещинку. Если бы удалось расколоть штуф по ней, чёрт взьми не спроста же она появилась, а образец только уменьшился бы, по толщине, почти наполовину, не задевая кристалла. Я колебался, а если испорчу штуф? Я осматривал камень еще и еще раз. И все же любопытство заглянуть внутрь штуфа взяло верх.  Один удар молотком и штуф раскалывается, не повредив  пластинчатого кристалла. я раздвигаю две половины штуфа и замираю от восторга. На нижней половине сидит еще один кристалл приблизительно такой же величины, но это не пластина, а усеченная ступенчатая пирамида. Вспомнилось, что у Костова в «Минералогии» было, что-то подобное.  Открываю книгу и действительно, фотография в книге мало чем отличалась от образца, который я имел полное право считать своим.  Тут в моих мозгах закрутился бесененок. Я сдул с новых обнаженных плоскостей мелкие крошки.
и сложил  обе половины, они сошлись так, что только при
внимательном осмотре трещина была заметна. Я показал штуф супруге.
  -Он, как  серый  мышонок,- было определение.
  -А если так,- я развел половины.
  -Хм, так будет цирковой номер, только мало кто  увидит и поверит.
  Я сложил обе половины.
-Будешь готовить цирковой номер?- подтрунила она.
-Для начала покажу шефу по науке.

        Через день я входил в кабинет  заведующего кафедрой минералогии.  Он беседовал с аспирантом, ведущим в институте практические занятия. Я всегда удивлялся, какую практику может вести инженер геолог, который ни дня не проработал на производстве и совершал редкие набеги в шахты, карьеры или на природные обнажения. А у меня уже накопилось более десятка довольно интересных зарисовок и описаний, которые могли соперничать с представлениями о генезисе железорудных формаций.
        -Заходите, пригласил меня профессор .
        -Можно я останусь,- попросил аспирант,- Владимир Яковлевич непременно принес что-нибудь интересное.
        - А почему бы и нет,- отозвался я, разворачивая обертку
штуфа и открывая первую, верхнюю его половину.
        -Хороший экземпляр,- вырвалось у аспиранта.
        -Для домашней коллекции он великоват, а для музея в самый раз.– заведующий кафедрой и профессор рассмеялся,- и попросил аспиранта пригласить заведующую музеем.
         -Что ж, не возражаю,- и я снял верхнюю половину и протянул ее шефу.- это кстати дар от геолога Р. Я написал на этикетке. А вот вторая половина моя.
        -Побойтесь Бога, Владимир Яковлевич,- взмолился профессор.
        -Геолог передал вам то, что у вас в руках. Можете позвонить и поблагодарить, наверное. Второй кристалл – мое открытие. Зачем музею два экземпляра.
       -«Но лучшие образцы должны лежать в музеях»,-это ваши слова.
напомнил мне заведующий кафедрой.
       «Какой черт дергает, иногда, нас за язык»,- подумалось мне
       Пока мы обменивались пикировкой в кабинет заходили другие преподаватели, и профессор демонстрировал им находку. Кто-то восторгался, кое-кто, едва взглянув, убегал по делам. Он убедил меня оставить штуф на несколько дней, ожидались гости  из Киева и он образно  представлял, какой это будет сюрприз, и как, столице утрет столице нос периферия.    
       -Уверен у них нет такого штуфа, -приговаривал он.
 Я согласился. Мы обсудили вопросы, которые накопились при написании моей диссертации, и я ушел. Уже по дороге домой я понимал, что штуф для меня потерян. И жалел, что не сфотографировал его.

       Прошли годы и занимаясь подготовкой издания книги о минералах Кривбасса с цветными фотографиями, я напомнил новому заведующему кафедрой –  о штуфе молибденита. Он не мог припомнить такого, а его предшественник уже уехал из Кривбасса, где через два года должны были перейти на преподавание по "украiньской мове". Мы осмотрели музей. Молибденит исчез и это был еще один сюрприз.
         Я до сего времени далек от мысли, что его забрал  мой шеф и руководитель по диссертации, ибо хорошо знал, сколько он сделал для, в общем-то, небольшого музея.  Не многие из них могут показать онтогенический отдел, где на многочисленных примерах прослеживаются процессы зарождения, роста, изменения форм кристаллов и их разрушение (смерть). Почти все как у нас, у гомо-сапиенс.  Уезжая из Украины, я подумал, что на месте шефа, и я не оставил бы образец на Украине .  Свою домашнюю коллекцию я забрал и отправил контейнером. Таможенник смотрел, улыбался и махнул рукой.