Мыслям-погорельцам негде ночевать

Мыслям-погорельцам негде ночевать,
Обреченно кочевать по черепу,
им негде почивать,
Моряков-гиперборейцев
нечем потчевать,
Они грабят мысли среди ночи.
То, что вижу я в ночных кошмарах,
Не увидит даже т;мный вечер вавилонской шмары,
И самой питерской из блудниц,
Не увидит и в самое лютое из скитаний
Улисс.
Оглянись,
убедись:
В тебя никто не целится?
Проверь
наличие стрелка на лестнице,
Удостоверься,
что мир тебе не принадлежит,
И ложись на раскладушку,
к которой пришит.
Он стар как мир,
он нем и плешив.
Страх.
Он отключен от мира,
от Сети,
а раз так,
Нет нужды карабкаться под кровать,
Утрамбуй себя в ее пушистую гладь.
Скажи себе, что это сонный паралич,
Что это зола и угли пепелищ,
Мешаются под спиной,
и не уснуть,
Все это симптомы болезни,
не суть:
Сама она спряталась в самом святом,
Под образами,
пустыми глазами
вещает о том,
Что лучше не будет
и быть не может,
Покуда ты под наркотой,
она с тебя сдирает кожу,
Называя мелочами то,
в чем весь я,
Называя крики боли
песнями.
Лес, который ждет за поворотом,
Тонет то в пожарах, то в потопах,
А после там то Магадан,
то Вавилон,
Но никто не знает,
существует ли он.
Его нужно разрушить,
выбора нет,
Чтобы люди потом
за десять лет,
Построили то,
чего мы не успели за сто,
Прогресс накроет нас и прочую рухлядь пластом,
Выжжет костром.
А мысли-погорельцы,
В кои-то веки смогут согреться.
Мы - поколение дряхлых,
пугливых,
Наглых от страха,
от него же глумливых,
Своими телам питаем
суглинок,
Из которого вырастет древо
великих,
Они оставят нашу мудрость в дураках,
Им будет неведом наш страх,
И только наш
обесцвеченный
прах,
Будет стелиться по тротуарам в
не изувеченных
городах.