О, детство

Когда седой мужик впадает в детство,
Природа тут же удивлённо замирает.
Что это, сумасшествие, кокетство,
Или слабеющая кровь играет?

Но я хочу хотя бы на мгновенье,
Вернуться вопреки природе вспять,
В мальчишеские годы. День рожденья,
В родительском застольи снова отмечать.

Две комнатки родительской квартирки
После войны нам не хотели отдавать.
Пришлось напором командирским
Отцу «бунгало» силой выбивать.

Он, фронтовик, сражался до того,
Что  нам вернули  довоенное жильё.
Вернувшись из эвакуации, мы заняли его,
И там  сейчас внук  со своей  семьёй живёт.

Как все мы шестеро тогда располагались
Сейчас мне очень сложно вспоминать.
Две «раскладушки» подставлялись,
Где б нам с сестрою было спать.

Без нытья мы жили и без спора,
Спали, где бабушка укладывала нас,
Кухни не  было, а  к стенке  коридора,
Прибита полка-стол. На ней пел керогаз.

Так мы и жили. В школу бегали. Дружили.
В квартиру дверь не закрывали никогда,
Спокойно ночью по улицам ходили,
Не сомневались, позади уже беда.
 
Площадь метров восемнадцать,
В комнате, с родительскою койкой.
Мы с гостями там любили собираться,
В бедности мы все тогда держались стойко.

Мы размещались за столом с гостями рядом,
А двор столы сносил, тарелки, табуреты,
Все жили весело, соседям были рады,
Друг другу открывали все секреты.

До сих пор мне снятся временами
Праздники  послевоенного  пошиба,
Как «из ничего» удавалось делать маме,
                «Стол», где в центре - фаршированая рыба.

О, фаршированая рыба, ты памятник народу,
В котором пища, независимость и гордость
Переплелись со страстью обрести свободу,
Отвергнув рабство, гонения и подлость.

Она придумана на радость бедняков.
Из пойманного на ранней зорьке карпа,
С хлебом и свеклою, под перцем и лучком,
Унять десяток ртов, чтобы дожить до завтра.

Наш стол ломился: кисло-сладкое жаркое, сало,
Форшмак, паштет, салаты, пышные котлеты,
Вкуснейший в мире мамин борщ, сначала,
Картошечка «в мундире», лучше её нету.

Среди гостей носилась озорная мама,
Пылали щёки  полной радости  хозяйки,
Подкладывала всем и блюда ставила упрямо,
Счастливая и гордая своей готовкой без утайки.

Отец по-своему был горд и счастлив несомненно,
Он  загодя готовился,  чтобы встречать гостей.
Наливочки, настоечки крепчали постепенно,
С его «коллекциею» становились веселей.

Кухню мамину соседи очень уважали,
С вишнями вареники и соус чудом были,
За «хворост» сладкого стола, руки целовали,
И «Наполеоном» объедаясь, не скупясь хвалили.

То было счастье. Но лишь теперь осознаю я цену.
От хлебосольных и сердечных родителей моих
Тропинка пролегла, увлекшая меня на сцену,
Всю жизнь я рвался быть достойным их.

Потом дом заполнялся песнями Победы,
И горько становилось. Все скорбели оттого,
Что многим не Судьба была проводить обеды,
Мы думали о близких и родных, но пили «за НЕГО».

30.05.2019 года