Движение, 23. Брату

Моему брату, который застал это время.

Коротко - братва гуляла.

Гуляла конкретно, без выходных и перерывов на обед, курили “Мальборо". Снимали девок одно- и многоразового использования. Их не били.

Дебоширили. Учиняли пьяные драки и бесчинства.

— Сеймур, иди сюда! — кричал я официанту. — Стакан водки залпом выпей! — Он пил. — Я теперь работать не смогу… — Не надо, — кричал я, — э, пусть пила работает, она железная! — От работы кони дохнут, — вежливо отвечал уже совсем пьяный Сеймур. Он никогда не грубил братве. Зачем? Только что из небольшой расположенной неподалеку от Баку деревни перевез в Москву жену. — Долго выбирал, — доверительно говорил мне он, — я сначала первый раз из Москвы домой приехал, узнал, где она живет. Подкрался, долго смотрел на нее. Так, чтобы она заметила. И испугалась. А потом через год свататься пошел. На свадьбе знаешь
какой бил помидор, грунтовый, бакинский В Москве за валюту такой нету.

Во дворе у ресторана ранее жестоко судимый за наркотики  Рома бил заведующего на Арбате помещениями местной префектуры. Он был красавец. Как-то раз громко сказал при мне своим соплеменникам, я люблю еще водку с салом, идите к Аллаху со своим исламом. Совсем молодым повез брату грев на зону, обштопали на проходной, тут же скрутили и дали за нашу 10 лет, отправив к брату в отдельный отряд, после этого ни в какого бога он не верил. Но и мстительным не был, мол, у разных людей разный, в тюрьме он выучил у кого-то это слово, это не была домашняя заготовка, “эгрегор”. Сомневаюсь, однако, что он сам читал Даниила Андреева. Он по-моему, вообще не читал ничего. — Ты зачем дал ментам мой мобильный телефон? Почему светил? — На днях Рома попал в больницу с ножевыми, во время операции к несчастью, куда надо настучала сиделка, он назвал ее “женщина”, она обиделась. Женщина что,  “проститутка”, кричал окровавленный Рома. А мне потом сказал, я вернусь назад в госпиталь, он по кавказской привычке все больницы называл госпиталями, так его научили в бакинской русской, и убью ее. За то что ментам сообщила о ранении.

— И будешь дурак, — веско резюмировал с тремя ходками профессиональный крадут автомашин Батон. — Нах тебе это надо? Примут. Такое сразу сейчас раскрывают. Половина людей сидит на “Матроске” за то, что искали тех, кто на них стучал когда их резали. Че я все тебе это объясняю? — Меня почему-то он уважал.  — Ара, говорил он, конфуцианец. Если что всех будет валить, и своих тоже. — Это было у него что-то вроде одобрения. На дворе стоял веселый 95-й год. Для кого-то год жизни, для кого-то смерти. Хотя в основном в 94-м постреляли всех, пятый был потише.  В том году я лез во все дыры. Радовался жизни и был счастлив! В чем здесь прикол? Прикол назывался "феномен Движения" и заключался в том, что всё то, что происходило где-то в американском кино, где все друг за другом бегали, грабили и стреляли, а иногда бухали и манкировали судьбой, актуализировалось и происходило в каком-нибудь реутовском баре “Встреча" сразу за кольцом по окончании Шоссе Энтузиастов, ночном клубе “Беллс" и по всей одной отдельно взятой стране со смешным названием Россия, в которой четверть населения были кавказцы. И особенно — в Москве. Потому что это был “движ”, а к нему массовый запой и задолб. Есть такая прописная истина, что, типа, "праздник не может длиться вечно, потом по вас зазвонит колокол“, есть суровые будни, рутина, работа и тэдэ, но он длился с 92- го по 99-й, так что хватило всем. Лохам, бандитам именам, которые часто были бандитами, а не ментами. И иногда наоборот. Вечный праздник, праздник на каждый день.

Тюремный сленг "по понятиям” словно лампочка Ильича висел в прокуренном воздухе. Наверное, по Кастанеде Арбат построили в "месте силы". Столы в “Лукоморье” сдвигали для совместных пьянок, на них забирались полу голые эмгеушные студентки с ногами метр двадцать, любящие кикбоксинг, а иногда парикмахерши, которых привозили сами. Хорошая парикмахерша это вещь. По кругу из тусы в тусу пускали добытые черными следопытами в раскопках военных захоронений и продававшиеся почти открыто на Арбате наганы, крутили барабаны, забивая в них и вываливая на колени импортные и советские патроны, ласково называя их “патрончики”. ОМОН иногда проезжал мимо этого места, видели огромные лакированные машины, “мерседесы”, заходили, но вежливо. Команды “фас” сверху не спускали, с этой точки кормилось местное 5-е отделение милиции, кто-то из учредителей был наверху кому-то каким-то родственником. Даже генералом.

Места было очень мало. Тем немногим обычным пешеходам, кто случайно забредал в ресторан днем, в глаза бросались вырезанные на стенах репродукции звонких картин, которые от нечего делать строгали во время песен “Лесоповала” пьяные криминальные герои, вечером же из-за большой плотности людей и табачного дыма никто их не пускал, как-только зал набирался до отказа, вешали вывеску "Закрыто на самообслуживание. Администрация“.  Справа от входа стоял директорский столик и холодильник с пивом, только никак не могли найти постоянного профессионального директора. Директор это материально ответственное лицо, а самому
себе место на кладбище покупать не хотелось. Обычно его замещал по очереди тот или иной несчастный  криминальный коммерсант, была такая профессия, которого дома ждала жена с детьми. Часто, так как они были по преимуществу иногородние, на съемной квартире. Сколько же они выпили в то время горя, Авва отче. — Не ссы, — объясняли ему. — Надо быть общественно активным! Считай в нагрузку тебе от людей дежурство. Гордись, тебе доверяют. — И правда, доверяли.

Совсем тогда еще не дешевое спутниковое МТВ ненавязчиво изрыгало в пространство из китайских “Самсунгов” "Нирвану”, так же на ]арбате называли и корейцев, эй, самсунг, иди сюда, и другие рок-н-ролльные хиты из двух размещенных в противоположных углах ящиков. Макаревич и БГ в ресторане не приветствовали. А под самый занавес за столики к тем, кто напивался до психоделических чертиков, являлись и тихо подсаживались веселые девушки из(с) Украины; как правило с полным набором венерических заболеваний. — Мальчики, — улыбались вульгарно раскрашенными лицами они, — тут рядом сауна. Пойдемте? Релакс массаж. — Какие мы вам мальчики, — орал на них Поп,  — в вас гена огненная внутри! — Он был два метра ростом, весил за сто, но хорошо бегал, двигался,  садился на все шпагаты с огромным животом как борец сумо и круто играл в баскетбол, а служил в ВДВ. Однажды к нам пристали какие-то левые гопники, которым мы представились для смеха продавцами на Арбате, сказали нижнее женское белье продаем, они просто были конченные, а с кем вы работаете, покажи да покажи. Мы организовали встречу в подвале того здания, где был магазин “Диета”, и позвали Попа. От его размеров, бороды и дикого выражения лица они обмерли. Что-то спросили тихими голосами, типа почем товар, можно ли за безналична и смирно, гуськом пошли к метро сесть на поезд в свое Бескудниково. Через неделю один появился у грузинского культурного центра “Воды Лагидзе”, спросил, это что, ребят, было, ваша крыша нет, Рома сделал серьезное лицо, наш коммерсант, директор фирмы. Которая лифчики продает. А крышу я вам не покажу. Не надо, не надо испуганно замахал руками рабочий паренек, гангстерская кепка его упала. Они наверное, инопланетяне. И понуро побрел на Новый Арбат в направление ирландского бара. Потом Поп сдал экстерном экзамены в семинарию, но священником стать так и не решился. Уехал куда-то то ли на Балканы, то ли в Приднестровье в конце 90-х и пропал. Больше его не видели в Движении. Говорили, погиб в Сербии. Я верил, выбора тогда особого у него не было. Когда идешь в астрал, это всегда риск. Самое ценное в жизни это просветление, больше, чем стать президентом, вором в законе или королем, но одновременно это и опасное поприще, можно напороться на дьявола и сгореть, с головой бросившись в его огонь. Тут нужны самоирония, самоанализ и даже трезвый цинизм, кто ты и что ты, ты ведь не Будда и не Христос, а этого у него не было. У него и многих других, и у меня. Поэтому вместо церкви встречала нас иммиграция, могила или тюрьма. Кого-то деньги, только мало людей было с деньгами. Еще меньше стало тех, кто сумел по-западному сыграть в эти ролевые игры. Братву возвращали из Испании, Турции, Эмиратов и судили. Кого-то доставала пуля недругов спустя много лет в Америке.

Изредка, почти заехав в ресторан передним колесом, нас навещал на своей ракете- мотоцикле Безумный…Мир ему.

Именно их присутствием, таких людей, как Рома, Поп и Батон и объяснялась разница между праздником и попойкой, между движением и болотом, между веселыми бесшабашными пьяницами и грузящими реальных коммерсантов и получающими реальные сроки рэкетирами. Да, в 95-м братва действительно пила и гуляла в этом доме, где теперь “Суши-бар” одного еврейского холдинга, в стране власть и анархия существовали параллельно.

Под раковиной умывальной местный ресторанный дилер, ныне тоже репрессированный ВВ, нычил герыч и марихуану, некоторые из Движка совершенно не любили спорт. Иногда им ставили это в вину, устав от пустого общения. Что говорить с человеком, у которого в двадцать жопа, которую он еле таскает и зубы черные от махорки. Не, ну по работе-то мы нормальные, говорили они, какой разговор. Им не предъявляли.

Некоторые об этом обо всем знают и имеют право спросить меня, значит, вы все жили в долг? Долги возвращаются вовремя, красавцы наши дорогие, должникам. Должники тех, кто за них в это время пахал, сеял, учил и растил ваших детей, таких должников не кидают. Получается, работала вся страна, переживала девяностые, а вы — зажигали. Я же не барыга, отвечу им я, я не умею подписывать контракты и читать договора, и они тоже, “красавцы”, не умели. Жили как могли…И не всегда за ваш счет, часто и за свой. Скольких уже нет с нами. Все мы были одна большая семья, как отряд пионеров. Жизнь кого-либо из ее состава вызывала у остальных живой интерес, скрывать ее подробности было дико и неуважительно. А то еще подумают, что “поменял кента на дохлую трубу”.

Гам, шум, галдеж. На Садовом кольце, куда ресторан выходил лицом дно сплошное “ууу". Вслушавшись, можно вычленить обрывки фраз. Амплитуда плюс-минус бесконечность.

— Прикинь, банк вчера с качеством столкнулся! Сначала обналичку провели, так слегка пополнили свой кошелек, а потом в Бурятию поехали лавэ получать, а там по адресу конторы, куда его переводили, только пустырь и детский сад. Крышу вызывали…
— Сегодня черные что-то в таком количестве по Пушке шлялись. Валить их, сук, надо всех. А нельзя, мы же не ку-клукс-клан.
— Милая, девушка, хотите вина? А как зовут? У меня рядом квартира в переулке, я мажор, мама замминистра, надо только подняться. И пальма в подъезде есть, в прихожей.
— Ты сможешь прокинуть систему, если тебе это надо? Надо отключить на джипе сигнализацию одному мужчине, только секретов не раскрывать. Он бэндик. А то сдаст весь наш сервис свои козлам. Что я потом ребятам скажу?
— Знаешь, как расшифровывается “США”? Соединенные штаты Армении. Emporio армяне. Весь Лос-Анджелес в бассейнах по-армянски говорит. Но евреи своих держат больше.
— Ты прав, но, господа, Милорада Павича нельзя возводить в критерий истины! Все-таки он писатель, а мне ученый. Давайте проанализируем его “Хазарский словарь”. Хотя бы соляные зеркала.
— А где купить недорого рыбок и аквариум? Тут на Садовом былы реклама не знаете.
— Акция на той неделе! Пойдем требовать, чтобы Пантелеича выпустили из тюрьмы обратно в МММ.
— Ему по херу, я тебе говорю, он как Чак Норрис, никого не боится. Пойдет с нами. У него совершенно невероятный подхлестывающий. Этого удара почти не видно. И вертушка.
— У-у-у, на хрен, чехи! Валите в свою Махачкалу. Там хоть на бронетранспортере ездите от ресторана к ресторану. Вашей земли тут нету.
— Понимаешь, все все сейчас играют похожее. Одно и то же. Мне неинтересно. Раньше Джимми Пейдж играл. Ричи Блэкмор. А теперь “Черный кофе”. Лучше бухать.
— Мал золотник, да дорог, откроем тут секс-шоп. Все в жизни надо попробовать.
— Эй, Борода! Дай-ка я с тобой выпью, дружище! Не, ну за что он меня? А?!
— Что, хочешь оставить еще одну несчастную судьбу на земном шаре? А ну избавляйся от ребенка. Слушай мать, я тебе сказала! Нет отца, как ты думаешь его воспитать?
— Вау! Вот это у вас оружейный! Настоящий “бенелли”, о! Почем? Есть, конечно, охотничий билет.
— А ты совсем не страшный, милый. Это просто у тебя вид такой. Боевая раскраска и у растений бывает. А в душе ты хороший, тихий и совсем другой. — Над злосчастным домом династии Пороховщиковых тихо кружил снег. Снежинки были размером с закрученную вправо ракушку из Индии. Полный бред, чушь, диссонанс, спросите вы? Отнюдь нет, 90-е. Без них бы не было сегодняшней России.

И ты причастен здесь ко всему, и тебе не пофигу, что солнцевские вальнули твоего друга три дня назад. Что Артак и Боб занимались сексом, на Арбате его звали любовью, одновременно с дочерью и матерью в их машине, стоящей на кирпичах вместо колес в Неопалимовском, что негр из  нигерийского ночного клуба “Кабана” на набережной возле “Балчуга” хорошо станцевал мужской стриптиз и уклонился от удара белого, что Фетисов давно больше не играет в Москве, что у близкого на даче, в преступном мире есть разные люди, близкие, товарищи и враги,  рухнул пол от плохого ремонта уроженцев Молдавии. И он теперь должен гаишнику снизу сам капитальный ремонт. Это называется ты в игре, ты в Движении. Оно вращательное и поступательное одновременно. Оно затягивает и крутит тебя опять-таки по траектории спирали. Его не так много в мире, как кажется, и все оно — в Москве. И поэтому так часто случается чп, чп и чп. Едешь, встречаешься, решаешь вопросы, разбираешься. Иногда чудом видишь рассвет следующего дня, зачем? Деньги? Деньги не считали.
Пиджак в "Рэдиссон" 800, ну и что? Есть и туфли за эту тему. Старшие давали нам полный карт-бланш на раздел Москвы, как правило, не проверяли. Им часто было все равно. Так, если что-то сделал не так, могли просто больше не поручить. Такого как у ореховских, где своих вызванивали по телефону, везли на дачи и четвертовали, не было. Это, наверное, одна такая была бригада в Москве. И всех уже нет.Наши старшие сами забирали свои миллионы и уезжали за границу. Они делили регионы и отрасли, спорткомитеты и таможни. Они становились газовиками и нефтяниками с личными армиями. Мы просто были молодым эшелоном, прикрывались ими, если что. Менты прикрывались ксивами, компрессы-коммерсанты нами, деньгами и ментами.

Я вот о чем, я тогда никогда особо не заморачивался на тему в чем смысл Движения, наоборот, в Движении был смысл жизни. И смысл жизни мы вложили в Движение. Наверное, так оно и было; ничто другое у нас просто не получалось и не шло карма. Сейчас поделиться особо этим не с кем, интерес к Движению наши СМИ планомерно у всех убрали. Может, и хорошо. Во всяком случае, так было летом 95-го года для нас всех. Погружение в Движение как “Титаник”. В Движении всегда было много психов, например, Безумный. Но было и много нормальных пацанов. Безымянная власть, взявшая в свои руки страну в нулевые годы, пошутила над всеми. Сначала отобрали все у тех тех, кто отбирал, Ходорковский, там же кровь была, потом отстранили тех, кто отбирали. Люди эти не умели бить луо-кик, они любили хорошее виски и дорогие авторучки, и играли в шахматы и снукер. В результате сейчас третьи руки владеют всем. А могут быть и четвертые. Это же Россия, Раша. Не будем про патриотизм.

В костюме под богему Чикаго тридцатых готов, в чероки и с пистолетом в барсетке, которой пугали постовых-новичков, вечно пьяные дети 90-х, лузеры, неудачники в терминологии сегодняшних тех, кто в девяностые, как они считали, “были умнее", прогайдамачившие свое время мои друзья стали мифом и легендой сегодняшней Москвы. И не говорят, что жить надо было по-другому, только жалко, что тогда заклинило. Огромный Молох, пожирающий и все подряд, когда можно за зиму было спустить двести миллионов рублей в “Казино-Москоу” и слушающий Восток и Запад одновременно теперь основал на одной шестой части суши новую империю, пожирающую своих детей. Как все было тогда, посмотрите, пожалуйста, несколько абзацев назад. Мы с Движением составляли единое целое. Мы не могли  без него, а оно без нас, как Париж без Эйфелевой башни бы не смог зачать ни Эдит Пиаф, ни Мирэй Матье. В Москве Эдит точно бы была с пацанами. Спорим? Жё репар а зеро. Начну с нуля. Он и был у нас, абсолютный ноль. Total zero.

В нулевые начался захват захватов, адвокаты и жестокий прессинг, штук двадцать колец “пэжэ”, пожизненного заключения дали лидерам того Движа и столько же распалось больших бригад, о мелких я уже не говорю, обыватель только большие знает. Волкодавы от власти получили все, на тюрьму заехали и встретились с бывшими покровителями коммерсанты. И тату, купола во всю спину о которых хорошо пел нам Круг, на фоне стены с надписью “Слава Украине” видит каждый зритель на ютьюбе у тех, кто не прикрывал, а торговал, прочая атрибутика тоже играет. Что будет дальше, покажет время. (В Кущевской, похоже, они были и те, и те. Убийцы и погоны с деньгами.) Бархатный цилиндр и постоянные эксперименты над хайром (Полонский) тогда не канали. И шесть ярдов не дал бы никому просто так никто. Так что хорошее или плохое было время, судите сами.

…Это был клоун у власти и вся страна слушала его цирк, президентом был Березовский. Настоящий, абсолютный “плохой еврей”. Умный, хитрый и коварный. И со своей семьей по-своему честный и прямой. Он развлекал Клоуна не во время представления в Кремле или съемки передачи, нет, он делал это каждый миг, каждую секунду в столице. И еще он постоянно пил, никто в Москве в правительстве не пил так, как как он, кроме Самого.

Идя по улице, в метро на виске в только что купленные невероятно дешево по сегодняшним меркам квартиры, трехкомнатную на Пушке предлагали за двадцать грина, уезжая зарубеж, за едой в какой-нибудь “Санта-Фе” в "Садко Аркаде” в коридоре все знали, они беззащитны. И искали так называемых “людей”, которые бы с ними играли по правилам. У этих людей, братвы были очень дебильные, грубые, приколы. Взять, например, дать кличку директору одной трансконтинентальной фирмы типа Ди-Эйч-Эл кличку Филлипок, потому что он плохо видел и ходил в очках, приколись так кто-либо другой, ему бы так наваляли, а тут никто бы и ухом не
повел, охрана не спасала даже от снайпера, не то что во время невозврата международных кредитов или плохих переговоров, так сел Япончик, она была от дураков. Могли, например, вечером идя по людной улице по Москве показывать всем свой несвежий болт, сопровождая это бессменной каторжанской поговоркой, мол мал золотник, да дорог, или на глазах у секретарши подконтрольного шефа засунуть ей в штаны живого только что пойманного кота со свалки. Или громко рыгнуть, поковырять в носу и даже заорать матом в микрофон в Останкино на ЦТ, но это были их приколы. Они были на своем месте, а на своем месте находились тогда очень немногие, в основном все не знали, что делать, чтобы выжить. Значит, рок.

Почему я уделяю этому так много внимания? Потому что это был некий живой символ России 90-х, ее тотем, фетиш, самая колоритная одушевленная деталь интерьеров. Одним своим присутствием они, пацаны заражали всех безумием и непостижимым образом объединяли, вот она, новый Рим! Первый был разрушен варварами, вторым была Византия, третий Москва 90-х, а четвертому не бывать. Что сейчас, это не Рим, а римэйк Европы и плохой римэйк. Но все согласились.

Россия была тогда, вне всякого сомнения, местом со всех точек зрения экстремальным. Лес рубили. Упоминавшийся выше абстрактный материал разбавим на хронологию инцидентов, даты произвольные, частота происшествий подлинная — что было между своими.

Май 95-го. Пьяный вор отчислил из Движения пацана. В ответ на претензии отчисленного, что он, дескать, заплатил за этот чай кровью, вор одолжил биту у двигающихся и засунул пацану в то место, где у женщины находится священная обитель, а у мужчины благородное очко. Разводящий отказал пацану в просьбе урезонить вора и по окончании инцидента благодарственно пожал последнему руку и поставил водки. За беспредел не спросил никто, брателло покончил жизнь самоубийством.

Июнь 95-го. Находясь после стрелки в центре Москвы в приподнятом настроении, увидев первые в жизни двух филипинок из Гонконга, преодолев врожденную скромность, участник Движа выкинул номер, на ломаном английском предложил им стать его женами, обеим и жить с ним на даче на полном пожизненном содержании под Москвой, не оценивших его предложение азиаток долго гонял по проспекту Калинина. 
Июль 95-го. Один участник Движения ни с того ни с его ударил проходящего мимо него по Арбату прохожего, в начале Арбата всегда было много офисов, в лицо на почве наркотических заморочек. Тот умер от удара, бойца так и не нашли.
Июль 95-го. Один участник Движения в шутку хлопнул другого по плечу. Получил отверточку.

Август 95-го. Маски-шоу подкрались и незаметно забрали половину посетителей ресторана в автобус, спрятанный неподалеку в одном из переулков, проверяли документы и отдавали назад, деньги и оружие не отдавали. Один кавказец начал возмущаться, у него попрыгали на голове, на выкуп пришлось скидываться. Удивленные стражи порядка долго не могли поверить в солидарность сидящих за столиками. Потом по улицам искали этого следователя-ботаника, который все отбирал, говорят, он часто ел в “Мак-Дональдсе”, но так и не нашли.

Сентябрь 95-го. Арчил (не Гомиашвили) и Сандро прыгнули на пьяных эфэсбэшников, окучивающих мощной струей молодой куст у входа в место отдыха уважаемых членов известного сообщества. Одному разбили лицо. В милиции чекисты устроили настоящий спектакль, угрожая своими удостоверениями работникам местного МВД, те встали на дыбы и специально все были отпущены. Сейчас такого бы не произошло ни за что. Через год  эти двое моих знакомых были зарезаны участниками залетной молодой волжской банды со словами “дай закурить”  из Набережных Челнов. Значит, были бы живы если бы их тогда задержали. То есть это было спасение с точностью до наоборот.

Октябрь 95-го. Двое московских пацанов серьезно подрались с пришлым движа-казачьем на почве пьяных разборок. Гайдуки получили нешуточные увечья, в столицу больше не приезжали.

Ноябрь 95-го. Брателло пил пиво на проезжей части и не поспешил уступить дорогу паркующемуся к ресторану седану Линкольн Марк 8”. В ответ на нецензурное возмущение пацан был решительно поставлен на место. Через некоторое время возле ресторана остановился мерин с тонированными стеклами и рязанскими номерами. Вышедшего покурить братика из седана серьезно и профессионально изувечили арматурами и розочками. Когда на шум из ресторана выскочила толпа ресторанных торпед, “банкиров” от слова “банки”(бицепсы), быки высунули из окна ствол АКМ и дали по газам. Резкого парня из седана увезли на скорой, тех нашли. Потом в ресторан приезжали из угро, они все были в розыске.

Декабрь 95-го (1). Прямо у ресторана какие-то дерзкие молодые вальнули пришлое “движло” непонятно по какому поводу, может быть, и без оного. Были опрокинуты почти все столы и разбито несколько пивных и кофейных кружек, всех убили. Как я знаю, никого и не искали. Хотя рамсы ресторану тот случай нормально попутал.
Декабрь 95 (2). На день рождения одного из участников Движения устроили “поножовщину”, резали ножами и жарили прямо на тротуаре на мангалах шашлыки до глубокой ночи, с уксусом, баклажанами и перцем, пока возмущенные жители соседних элитных домов чуть не бывшего ЦК КПСС не вызвали патруль. Менты приехали, ели и пили, и слушали музыку вместе с нами. Сейчас такое невозможно по определению. Ну, не позитив.

Я не знаю, откуда кураж там брался у нас при таких раскладах. Но он там был! И никакая стрельба не могла согнать его с его насиженного места. Может быть, объяснение в единстве противоположностей по Марксу, человек не может жить в обществе и быть свободным от нее, может быть, мы и правда просто видим сон как сказано в буддийских писаниях, и все наши миллионы лет это просто искра от догорающего пламени, относительно время. Видим сон и иллюзорно страдаем еще и еще, а всего этого нет до сна, в его время и, естественно после пробуждения. Позитивен ли был движа Америки 30-х годов? Позитивен ли был Ленин? Ведь так как он конспектировал изучаемое, сейчас не делает никто, ни ты, ни я, мой дорогой читатель. Или нет, не так: зачем вообще что-то объяснять, если речь идет о месте, где игры, в которые играли люди играли в людей, которые играли в игры. Игры России. Умом ведь ее не понять.

О женщинах. Несмотря на обилие и частоту секс-замутов, за все время из Движения не вышло ни одной по-настоящему влюбленной пары. Наоборот, несколько крепких, долгосрочных и вполне уже устоявшихся связей были порушены скоропостижно, безапелляционно и навсегда, как башни Мордора у Толкиена долгами, здоровьем, ментами и тюрьмой, едва только Ромео переступал порог заведения СИЗО и более-менее оседал в нем, а он оседал. Причина этого проста, Джульетта сначала носила передачи, а потом исчезала, мир не без добрых людей. Любые серьезные отношения подразумевают определенную стабильность, а она враг всякого Движения. С домом, уютом и счастьем жизнь же в 90-х как-то не сочеталась. Потом когда суд объявлял конфискацию, власть делала завсегдатаев Движения добровольными бомжами. Жить без прописки не то чтобы считалось модным и стильным, это у откинувшихся с нар получалось само собой, как-то походя и без особых раздумий. Книги, которые они читали на зоне, читали в заключении, были классикой, по которой жить было нельзя, и жизнь показывала свои когти и улыбку непосредственно на улице, а не с экрана. Самое удивительное, что кое-кто умудрялся при этом как можно скорее попасть назад, где хотя бы кормят. Но пацаны делали это как-то ненавязчиво, что со стороны создавало иллюзию полной социальности этого судимого элемента, мол, не мы такие, жизнь такая. Индивидуальные игры были другими, конечно.

В нулевые все стало очень отстойно. И скучно. Моя любимая девушка, бывшая до встречи со мной очень правильной, цивильной, как-то раз написала мне за границу в письме.

“Я просто испугалась когда исчез Движ. Мне назначили свидание в известном мне арт-кафе передать подарок от тебя к Новому году, я подхожу и только собираюсь войти, а дверь, как раньше, вовсе не слетает с петель, прямо на меня не выкатываются такие мерзкие, пьяные, прямо на крыльце не начинают рыгать, материться, все слишком хорошо. В конце концов, даже на самом мерзком рауте корпоратива не находится какой-нибудь негодяй, который в одно лицо налижется до беспамятства и начнет мочиться в кадку с фикусом как вы в 90-х…А понты колотят, если уж так разобраться, все. Мы — новая Россия. Когда вы, худые и бритые, отмечали чей-то день рождения, собиралось рыл тридцать, причем далеко не пионеров, а взрослых реальных пацанов с вполне сформировавшимися архетипами. Стояли на улице, слушали из машины “Мумми-Тролля" и жрали водку из горла. И тут из соседнего подъезда белыми воронами выписывались в хлам накуренные буддисты и кришнаиты, с четками, да к тому же еще и азиаты, а вы с ними нормально общались! И еще не разрешали обижать никому, несмотря на длинные волосы. А сейчас длинный волос значит пидор. Девяностые излучали сияние, насвистывая будущую свободную Россию, а сейчас одна политика на улице, слово боишься лишнее сказать на работе. А порядка нет, чего стоил один БОРН. Лучше было с вами.”

Она, кстати, нормально получает в “Потэ и Шабо”, Париж для нее давно дом родной. Готов спорить, что ее вера в 90-е это искренние слова, после того случая я уверился в правильности своих мыслей еще во сто крат. Но, в общем, это так, иллюстрация, вообще я потерпевший.

…Летом на улицу стали выносить стулья, места на всех не хватало. Собирались уже толпы, и маленький пятачок у дверей внешне ничем не примечательного русско-кавказского кабачка постепенно начал приобретать славу культового места. Праздник каждый день был в своем расцвете. “Люди" стояли и пили прямо на проезжей части, хором что-то орали, пели, чокались. Дни смешались с ночами, многие были только что “от хозяина”, им проставлялись. Все чаще залетные студентки сбрасывал цены на свободную любовь вместе с итальянскими шортами и, по-моему, вообще перестали закрывать свои рты для поцелуев криминала. Башню продолжало рвать с какой-то потусторонней силой.

Даже бывалые авторитеты не могли противостоять массовому сумасшествию. Как-то раз один из них, известный всей стране, пожилой атлет приехал в заведение на дорогом байке в бандане и широченных джинсах с карманами по бокам. Сзади ехали бронированные гелендевагены с охраной и думскими номерами. Или Совета Федерации, я не помню. ОН сказал всем привет, потом му что в ресторане могли находиться и те, кому здравствовать нежелательно, хитро так поздоровался, после чего стал периодически подсаживать за свой столик первокурсниц МГУ, завлекая их холодным белым и омарами, и даже время от времени устраивать масштабные вписки у себя на даче, где раскошеливался и проставлялся по полной, не уступая арабским шейхам и нефтяным королям.

К 96-му братва расширила свои владения до памятника Дзержинскому на известной площади, фигурально. И теперь между ним и рестораном постоянно мигрировали толпы непонятных личностей в формальных одеждах, как говорят в Москве, на костюмах, что-то обсуждая или бубня в сотовый телефон, что-то неся в папках под мышкой, что-то вливая в Движение, сращивая бизнес с криминалом, то ли племянники высокопоставленных офицеров-силовиков, то ли новая “золотая молодежь”. Мне было плевать, на тот момент все стало уже отрезано. В воздухе стало явственно ощущаться нагнетание атмосфер, чем-то это все должно было закончиться. Это не по-детски напрягало, и те, у кого иногда появлялось время и желание подумать, не могли не понимать, что рано или поздно наступит некий критический момент, когда вещи либо прекращаются совсем, либо превращаются в свою противоположность. Во что? Это уж как фишка. Метаморфозы могут быть самыми неожиданными, во всей Поднебесной есть только одна постоянная Перемены. Кто выжил, оставит свои царапины на глобусе. Может, по-блатному нехорошо посмеется над теми, кто не смог.

Только все равно я почему-то уверен, что большинство смирились. А какой-нибудь абстрактный “писака” лет через пятьдесят возьмет да и напишет в свою электронную 3D-газету, распечатанную на китайском принтере, стереофоническую статейку про “страшные 90-е”. А что он видел?

Да ничего!