Stanzas-423- X - баллада о чистой любви

           – X –

Далёко–далёко упал Альбатрос
На острые серые скалы…
Предсказанное непременно сбылось,
И дело осталось за малым…
Холодная тень от высоких вершин
Стальной полосой заползала…
Вокруг бесконечность и он в ней – один,
И жизнь не начнётся сначала…
Нет, вереск чуть ниже, он слышал дурман –
Хмельной, словно бы для забвенья.
Но нет, не напрасно – его Капитан
Достиг берегов упоенья…
Осталось немного: чуть–чуть помолчать
И участь, обещанную, повстречать…
 
– А ты… красивая
 
– Я знаю.

– Совсем не страшная.
 
– Пока…
 
– Я умер... или... умираю?
 
– Подумай.

– Нет, не угадаю.
  Хотя постой... Ты не подходишь.
  Что получилось?

– Ты живой.

– И ты меня к себе проводишь.

– Подумай лучше головой.
  Ты так кичился своей силой,
  Богатством яркого ума.
  Жил глупо, противоречиво,
  А знал же, знал, что жизнь одна!
 
– Твоя обещанная боль...
 
– Твоя напрасная Гордыня...

– Любимый грешников мозоль...
  Прости, не унижай, Богиня.

– «Прости»... как просто у людей
  Сказал и ждёшь благодеянья...
  Прости–прощай, прости–приди...
  От страха перед наказаньем,
  А над собой подумать лень...
  Не видно внутренней работы:
  Прости, подай – всего две ноты,
  Из года в год и каждый день.
  Ты хочешь жить?
 
– Боюсь, что нет...
 
– И вновь неправильный ответ.
  Ты для кого слагал сонеты,
  Смущал незрелые умы?
  Ночные стоны: «Где ты, где ты?» –
  К кому тогда обращены?
  «Приду и ангелом незримым
  Покой души уберегу»...
  Потешился мечтою мнимой,
  А наяву и не к чему...
 
– Ну, добивай!
 
– Опять гордыня...
 
– Да, ты действительно Богиня…
  А я – всего лишь человек,
  И людям свойственна гордыня,
  Как без неё начать разбег?
  Как объяснить ума порывы,
  Поступков истинную цель,
  Когда на ниве просвещенья
  Гордыня срублена под пень?
  Я апеллировал к сознанью,
  И ненавидел от души
  Души дремучие понятья,
  Живущие в родной глуши.
  Душа приветствует потёмки,
  А разум – светоча огонь.
  И если что возьму в котомку,
  Так недопонятости боль:
  Герой не Фауст, – Мефистофель,
  И Пушкина убил Дантес,
  Когда поэт, забыв про совесть,
  Себя завёл в дремучий лес.
  Примеры взяты спорадично,
  Но сколько их, Великих Книг,
  Взывающих понять логично
  Контекст без окрика «святых»!
  Я одолеть хотел дремучесть,
  Найти заветный островок,
  Забыть привычную ползучесть,
  И не стыдиться твёрдых ног.
  Я делал то, что сделать мог,
  И не стыжусь сюжетных строк.
  Я не любил, как врал себе же,
  Возможно, и не полюблю.
  Но многих пылких врал я реже…
  И ждал… Её я ждал одну!
 
  Любовь… Что знаешь ты об этом?
  Кому любить? Кому дано?
  Любовь – не плод в саду запретном,
  А над собой труд за него.
  Какие выбрать направленья
  Душе, стремящейся в полёт?
  Минуты встречи – дар мгновенья,
  А не как подать сданный счёт.
 
  Я многое хочу спросить,
  У Вас, прекрасная Богиня,
  Позвольте Вас к тем проводить,
  Кто знать не может моё имя,
  Но с кем я мог прекрасно жить.
  А после дайте боль и холод...
 
– Неутолённый Жизни голод...
  Прощай, мой друг, я ухожу,
  «Скуля» за дверью подожду.
  Ты сам себя накажешь больше,
  Пока дойдёшь до светлой рощи.
 
– Но ты не можешь так уйти?
 
– Ну почему? Сам посуди.
  Живём мы скучно, бесконечно,
  Мне далеко не всё равно,
  Кого к мыслителям «сердешным»
  Водить вас через одного.
  Попробуй это заслужить.
  Живи, и научись Любить.
  Хотя… и я… так, ради шутки,
  Чтоб показать того, что нет,
  Пройдусь. Не помутись в рассудке,
  Слагая о Любви сюжет.

            * * *

«Да будет Свет! Пришла пора!» – Богиня Смерть имеет Слово, – «И пусть продолжится игра Его душевного подъёма. Да будет свет. Учись любить. Признания – часть теоремы, с умом их следует развить на деле в следственные леммы. Определись, пойми себя, узнай, что можешь, что не хочешь, кто для кого, где та Звезда, что в сердце светит днём и ночью? У принципов свой паритет с возможностями исполненья. Не торопись оставить след в одном и только направленьи.
 
«Нам не дано предугадать, как наше слово отзовётся». Какая блажь и ерунда, красивым мыслям – удаётся. «Глаголом жечь сердца людей» – суть невеликая заслуга. «Глаголов» больше чем гусей, шипящих, щиплющих друг друга. А Пушкин тем велик тебе, что Сильвио не тронул друга, наперекор судьбе, молве месть запер в душную лачугу. Онегин маленький герой, Гринёв, Дубровский – подороже, а Вольсенгам саму Чуму заставил отступить без кожи. Им всё дано предугадать, и двести лет – срок невеликий, века уходят чтоб понять: пророки складывают Книги. Изволь Пророков уважать. Молчи, не думай возражать.
 
Попробуй, ты, найди запал с Шекспиром мысленно поспорить, понять, что Гамлет умолчал Горацио на Эльсиноре. Есть эвересты, так штурмуй, но без надрыва, без урона для тех, кому не по уму надеть мыслителя корону. Не правотой, а красотой, возвышенностью исполнений «глаголам» дай незримый бой для зримой пользы поколений. Героем должен быть герой, не воспевай частицу «анти», Печориных – каждый второй в шестой по номеру палате»
 
            * * *
 
Он отряхнулся ото сна,
Бледнело над Парижем утро.
Пожал плечами – чудеса,
Но всё взаправдашно как будто…