Лидия Глава шестая

 
 

День проходил весело, в саду щебетала стайка девушек пришедших в гости к Лиде. Кирилл и Саня хотели подойти к ним, но пока раздумывали, как это сделать не навязчиво, девушки убежали, прихватив с собою Лидию. Пробегая мимо стоявших на тропинке, что вела к беседке, Кирилла и Сани, каждая девушка издавала восторженное восклицание.
– Оооо! И так пять раз, по числу девушек. Последней была Лидия, но она произнесла другое, и обращённые слова к бабушке.
– Бабуля, я к Тамаре, и до ужина не ждите.

– И это спокойствие? – Произнесла бабушка. – Охохохо! Я думала, она книжки будет читать. А она развлекаться убежала.
– Мама, зачем ты так? Пусть гуляет, отдыхает. Всё равно по дому работы нет. Произнесла выходящая из дома Дарья Дмитриевна. А книжек она за целый год столько начиталась, что они мне снятся даже, не только Лидочке.
– Да, мне-то, что. Только не все мне в этой компании нравятся.
– Мама, тебе ли не знать, что здесь всё созвучно. Лида умная девочка. Лишнего ничего позволит. Если ты о Галине говоришь, так она своё поведение никому не навязывает. И мы ведь ещё никогда не слышала, что бы она над кем-нибудь надсмехалась. В её мыслях даже осуждения нет. Душа у неё прекрасная, ты же знаешь, мама.

– Знаю, тебе видней, и как матери и как директору школы, я уже свои полномочия сдала тебе, у меня в данный момент другие, более значимые.
– Поэтому ты и Лидочку задействуешь?
– Не очень-то её задействуешь. Хроники не хочет читать. Всё по-своему решает. А надо ей вникнуть, а не хочет. Хроники-то не каждый день открываются, пропустит момент. Того и гляди кристалл заработает, а она не готова. Её инициация произошла, вот, вот пойдет и единая.
– Не пропустит мама, тебе ли, не знать, и она вольна в этом мама.

– Вольна, но чувствую, скоро заработает главный кристалл. Чувствую, пробуждается, заметила, да и время пришло. А Галина, порой бывает безшабашной, безрассудной, порою, думаешь, что она отчаянно что-то хочет доказать. Отвлекает Лидию.
– Рассказать мама, рассказать, тебе ли этого не знать. Она ещё не осознала, душа её рвётся на простор, умом ещё понять её не может, соединения души ума-разума ещё не произошло. Но чувствует она душою своею душу Лидочки, поэтому всегда в свободные минутки, рядом с ней. Да, язычок у неё порой бывает колким, но не для других, а для себя.

– Так, это так. Ты права, Дарьюшка, права. В светлый подъём стремится её душа. Касание любви стремительно и глубоко уже начало внедрятся. Ольга Григорьевна улыбнулась, снимая передник, продолжила. –
Ох, чувствую, события в нашем доме разовьются и накалятся до предела.
– Это плохо? Мама? Мне чувствуется, гармония создаётся там, где она должна быть.
– Нет не плохо, чудесно будет, немножечко потреплются нервишки кое у кого, а, в общем-то, сложится…. – Она замолчала и потом продолжила. – Посмотрим, как сложатся. Дарьюшка всё будет прекрасно. Иначе у нас и не должно быть. Ты в школу?
– Да, сегодня из роно приехать должны.
– Давай-ка я тоже с тобой пойду, по старой памяти окунусь в атмосферу школы. Скучаю я по ней. Хоть возвращайся.
– Не мудрено, мама, столько лет проработать учителем и директором.
– Больше полвека. Неполных восемнадцать мне было, как порог этой школы переступила, а как будто вчера. Идём и я с тобой. Проветрюсь.

Позже братья прогуливались по селу, шли по улице, где и жил их отец. Из калитки одного двора, дом виднелся в глубине сада, выскочила вновь стайка девушек почти в том же составе. И так же произвели восторженное восклицание, но уже в три голоса. Лидии с ними не было. А одна кроме восклицания произнесла.
– Знала, что у парторга нашего есть два сына, но не думала, что настолько красивы. Особенно тот, что с фонарём.
Девушки расхохотались, побежали вперёд. Братья, пошли дальше.
– Кирилл ты знаменитость. На меня не обратили внимания, а твой синяк заметили. Здорово ты светишь им, особенно сейчас разноцветным, словно светофор, издали видно. Может, вернёмся?
– Какая разница, сколько видели мой светофор, прогуляемся.

Они рассмеялись. Прогулявшись по селу, прошлись по всем улицам, осмотрели его. Село им понравилось. Вновь вышли на свою улицу.
– А где же центр у них? Улицы упираются в парк. Или, что там? Парк окружён дорожкой по круглому периметру.
Вошли в парк, красивые деревья и цветы украшали сам парк. Окруженная деревьями и цветами стояла большая хоть и двухэтажная, но длинная школа, небольшое административное здание. Контора, как слышали, называли и отец и Воротынский. Оно так не заметно среди огромных зданий школы и детского сада, по обе стороны здания конторы. Здесь улица шла по кругу, обрамляя просторную площадь, где возвышался над деревьями обелиск. Он стоял в самом центре, память всем погибшим воинам во всех войнах. Он был окружён ещё одним сквером, созданным в виде круга. Деревья посажены так, что аллеи проходили лучами солнца. На первый взгляд это не заметно, но приглядеться, то видно по стройным рядам деревьев и продолжениям аллей, и как они заворачивались.
– Красиво оформлено, посмотри Сань, деревьям некоторым более века. Дубы, какие! А? Не обхватить.

– Да, деревья почти все старые, а посмотри, как аллейки разбегаются. –
Идя по кругу, рассматривали они. Некоторые аллейки упирались в улицу, некоторые лучи аллеек проходили до той дорожки, что за самим сквером. Образовывая сегменты, где стояли здания школы детского сада и здание конторы. Они подошли к обелиску в самый центр. –
Это, что же, было раньше на месте этого обелиска?
– Может церковь?
– Вряд ли ты посмотри, какой символ вырисовывают аллейки и деревья.
Здесь что-то из очень глубокой старины идёт. А вот что?

Позади обелиска, сверкающего серебром на солнце, была стена, на ней высечены и отгравированы, и покрашены золотой краской имена и фамилии всех погибших воинов. Здесь трудились несколько молодых женщин, обихаживали этот скверик с обелиском. Помыли водой через шланг из машины бойлера, окатив и сам обелиск и стену, заодно и цветы полили. Братья услышали их разговор.
– Это кто же такие незнакомцы? Два одинаковых лица из одного ларца?
Женщины с интересом смотрели на них.
– Это же дети Сергеича, нашего парторга. У него, я слышала, приехали близнецы. И правда не различить.
– Вот природа создаёт.
– Здравствуйте. Произнесли оба брата.
– Можно пройти к обелиску, посмотреть?
– Конечно, можно, проходите. – В разноброд ответили женщины.
Кирилл и Саня пошли к обелиску и услышали вслед.
– Красивые парни. Ничего не скажешь.
– А как же, в родителей. Елена-то вон, какая красавица.
– Вот и женихи новые появились у нас.
– Кому только такое счастье улыбнётся?
И женщины рассмеялись. Братья подошли к обелиску.
– Ты погляди, стена, как в Волгограде, имён то сколько. – Произнёс Саня
На самом обелиске, в середине пьедестала была табличка с надписью, стали читать;

«Сохранить на годы, на века важный момент в жизни каждого человека, жителя села Раздолье, сохранить в памяти имена героев, начиная от сотворения поселения Раздолье. Пережитые эмоции, связанные с определенным событием каждого жителя, их предков.
Когда мы смотрим на имена, то мысленно уносимся в те времена и годы. Вечная память всем нашим героям, даровавшим нам жизнь и сохранившим нам мир на нашей планете Земля, нашей Мидгард. Свободу нашего села. Свободу всему народу.
Низкий поклон всем вам родные, любимые наши предки.
С уважением благодарные потомки.

– Сань, Сань, ты посмотри вверху напротив имён и фамилий какие года.
Это же в какую старину уходят.
– Ого! И как это сохранили?
– Вероятно, из глубины веков велась хроника.
И братья почувствовали даже, как-то повеяло такой далёкой стариной. Чувствовалось, как будто их кто-то или что-то просматривает. Словно из стены смотрели на них невидимые глаза. Хоть ещё и не большой практики спецназа, но всё же, многое знали, и умели, и чувствовали. Единственно, они не могли ещё понять, что было с ними, когда встретились с местной шпаной, как-будто кто-то им руки связал. Сами удивляются до сих пор.

А вот здесь они почувствовали это. Почувствовали взгляд из глубины веков, почувствовали силу, мощь. Словно их сердца ухнули на много столетий в прошлое. Им почувствовались вибрации высочайшей энергии, что обоих их тряхнуло. То вверх подняло, то ухнули сердца у них в низ, и вновь вверх, что, не сговариваясь, вместе произнесли.
– Уххх!!
– Здорово! Меня заинтересовало это. Надо расспросить Дарью Дмитриевну, если она директор школы, то, наверное, и историю села знает.
– Или их бабушку, Ольга Григорьевна, кажется её имя. Мне она в первый вечер, когда делала нам примочки, показалось, что она не просто травница.
– Да. И её тоже.
Продолжая осматривать центр, за маленьким сквером, через улицу идя по аллейке, в образованном сегменте увидели напротив клуб.

– Посмотри, какое эффектное здание, видать очень старинное.
Братья стояли и разглядывали ваяние красоты рук человеческих. В разных местах стояли скульптуры и на возвышенных пьедесталах бюсты людей, и другие фигуры очень оригинально вписываясь среди цветов и зелени деревьев. Современность и прошлое сочеталось великолепно.
– Красота! не ожидал от села такой красоты. Произнёс Саня. Ты почувствовал? А? Кирилл?
– Да. Так тряхнуло, как тут не почувствовать.
– Осматриваетесь? Услышали они голос отца, подошедшего к ним.
– Да, папа. У вас здесь прямо так, рай. Как ещё назвать? – Произнёс Кирилл.
– А клуб-то, какой. Это же золотые руки у мастера.

– Клуб, это барская усадьба раньше была. С пятнадцатого века стоит, а может и раньше ещё стояла. Так и чувствуешь здесь античность. –
Улыбаясь, ответил им отец. – Одно время в упадок приходило, и село, и сам конезавод. Даже не один, а два раза.
После революции почему-то решили не нужно им барское занятие, не понимая своего богатства, богатства всего народа. Разрушили почти весь завод. Но знающие люди все же, сохранили какую-то часть. Предок Владимира восстанавливал. В правительстве все же не дураки сидели, знали, что лошади для России, это всё тогда было. Да и сейчас, богатство такое! Прислали предка Владимира на восстановление. Он был известный коннозаводчик по тем временам. В своих владениях он сразу установил советскую власть. Он как Морозов был, всю бытность меценатом и верил, что светлое новое надо внедрять. И здесь восстановил. Такую породу разве можно изводить? Это же живое золото России.
После Отечественной, где-то так, тоже тяжело было, прежний директор после Воротынского не осилил, но вовремя вернулся и согласился Георгий, отец Владимира, возглавить. Всё-таки действительно руководить жилка должна быть. Да и понимать весь процесс работы. А у них в крови это, у Воротынских. Лошади, и ещё вести за собой народ, талант от Бога у них, у всех Воротынских.
– Папа, ты коммунист, упоминаешь Бога? Съехидничал Саня, что тут же получил лёгкий щелчок по затылку. А отец продолжил.

У нормальных людей так и должно быть, жизнь есть жизнь, и никуда от этого не деться, хоть на пленумах обратное говорят.
А вы должны знать понимать и уяснить. Жизнь она длинная, и Родине служить надо с любовью, а бог и есть любовь, свет.
– Да, понял я папа, давно понял, что уж и пошутить нельзя?
– Так вот, и Владимир понял, что лошади для его жизни важнее, чем армия, и Максим идёт, продолжает его дело.
Каждый все же должен заниматься своим делом и занимать пост согласно приобретённым, и природой дарованными, знаниям, и таланту. Я так считаю, но моё мнение может не совпасть с остальным. – Улыбнулся он и вновь щёлкнул сына по затылку.
– Папа, а как же сохранилось всё вот это великолепие? И сам центр площади, и где обелиск стоит. Там такое чувствуется, что дрожь пробирает. И аллейки заметил. Произнёс Кирилл. Так удивительно.

– Ничего нет удивительного. Мудрость всё же смогла сдержать разрушительный процесс. Были в то время старожилы, несколько мудрых старцев. Они и по сей день есть только их просто так не увидеть. На этом месте, когда-то был ведический храм. Верно, ты заметил сила здесь огромная. И эта сила не только для нашего Раздолья, она широко идет, охватывая пространства.
Другое дело есть и противоборство. Но русские волхвы не перевелись, они ещё есть и держат Россию. И будут держать.
– Ух, папа, какие у тебя познания.
– Поживёте здесь хоть немного и сами всё прочувствуете, а не только то, что на партсобраниях говорят. Душой надо жить.
– А обелиск давно здесь?

– Давно. Конечно, в этом времени поставлен, раньше была «стела каменная» стала разрушаться. Вот и решили на сходе сделать на века. И шпиль уходит далеко в небо. Человеческое зрение не видит.
– А как же не мешает самолётам?
– Там маячок есть, ориентир для радаров самолётов. Да и путь прокладывается уже заранее. Он есть на всех картах. Я вот часто бывает, стою, когда один, здесь в центре, только без смеха, сыны, без смеха.

– Папа, ты, что? И не собирались смеяться. Продолжай. – Ответил Кирилл.
– Так вот, мне часто видится та эпоха, эпоха того прошлого, когда было мир и согласие, лад и гармония на Руси. Светлая или святая Русь, это одно, и тоже. Однажды увидел вот здесь в здании клуба, столько народа, что удивился. Сегодняшнее фойе и вокруг здания многочисленный народ. И почему-то были все серьёзные, а потом стали радостные и видение у меня исчезло. До сих пор еще не понял, что это всё такое. И ещё не понял, как и почему и главное для чего, мы с вами попали сюда.

Вечером, как всегда пролетел вертолёт, приглашая Лидию на танцы. А после ужина Максим пригласил Кирилла и Саню прогуляться.
– Может, на танцы сходим, или фильм посмотрим, новый фильм привезли.
– С удовольствием. – Ответили в один голос братья.
– А девушки пойдут? – Кивнул Саня на Наташу.
– Естественно, пойдём, но я в кино. – Ответила Наташа. – Сегодня привезли «Любовь и голуби». А Лидочка? А ну да, тоже будет там, но её уже нет, убежала, пока мы здесь разговаривали. Кирилл, хотите я вам дам тональный крем, под загар, замаскируете свой синяк.
– Правда, а можно?
– Конечно, сейчас принесу и сама вам нанесу, загримирую.
Проделав процедуру, Наташа оглядела свою работу и произнесла.
– Вот теперь лучше. Не совсем, но это если приглядеться, а так уже не бросается в глаза.
Продолжение следует...
Таисия-Лиция,
Фото из инета.