Валеда и Аргуда

(Если у вас возникнут требующие разъяснения моральные вопросы к прочитанному здесь - прошу вас прочесть "Преамбулу к Ненавизму", ссылка на профиле. Произведение не из числа наилучших).

***

"Валеда и Аргуда" (18+)

1
Был приближен Валеда ко величью,
умом летал во белых небесах,
и не внимал безумному обличью,
на тлеющих людиных телесах.
Его красой манило мирозданье,
и волновало только созиданье,
чужды монеты и людиные сердца,
и лишь одно приятное созданье -
заняло ум высокого творца.
Своими нравами чудесная Аргуда,
рождённая на землях Заугсуда,
была отчасти, может-быть, проста -
но не вняла греху земного люда.
Под сенью павшего во дурновкусье века,
где очень редки очи - не слепы,
неуж нашел родного человека?
под сению бесформенной толпы.
И удивляла дух сия победа,
но всё-таки восторженный Валеда -
взирая с нею на великий град -
спокоен был, и необычно рад.
Его душа морозная открылась,
единый раз за много-много лет,
и пеленой волшебною накрылась,
не ожидая под руку стилет.
Все умолкали злые голоса,
в его уме - все думы ликовали,
и угольную мантию - власа -
его любви всё чаше задевали.
(И будто из поэмы - небеса -
ему и ей - туманы навевали.)
***
И в час как начинались разговоры -
её духу желая помочь -
он говорил что в сознание своры -
красоте погрузиться невмочь.
Как за чуждое люду воззренье,
отыскал у народа презренье -
за понимания - гибельный дар...
и люд нанёс ему - за это озаренье -
ножом отравленным невиданный удар.
Вещал Валеда - сгинули Орфеи,
сознанья сгинули во гомоне толпы,
и что бессмысленной оравы корифеи -
как-будто черви нивные слепы.
Но говорил: с тобою я порушу -
все те места, где слабости даю,
ключи ведущие в истерзанную душу -
тебе одной, с любовью, предаю.
И как легко изранено ссутулиться -
не знавшему подмоги и любви,
и как презлая, воющая улица -
легко ступала по его крови.
И что зелёное зелёным называл,
не угождал иным, не нёс двуличье,
и речию непонятой призвал -
земной толпы хулу и безразличье.
Он повторял: ты это не забудь,
и я в тебе все слабости порушу,
с толпою нынче - осторожна будь,
и тело сохрани своё, и душу.
2
Ведя Аргуду выше, выше,
он призывал оставить голь,
но был уверен в ней, и тише -
казалась пустота и боль.
И даже разум режущие ночи -
к нему не лезли колкою рукой,
её кудесные и ласковые очи,
сменили эти ночи на покой.
Уж не мелькали мерзостные лики,
а города и статуи - велики,
его лелеяло добро и восхищенье,
и он прочёл той деве посвященье:
"Моей души великие глубины -
не смогут вынести всю эту красоту,
листы зелёные, и алые рябины,
и белизна что взяла высоту.
И терриконы - вечные титаны,
лелеют дерева на телеси,
начало осени, янтарные каштаны,
и солнца нет на белом небеси.
Блаженство. Возвышайся и молчи,
белесы руки к телу прижимая,
ботинками по улице стучи,
на душу красотою нажимая.
Я нежу возвышенной чистотой,
на свете жить - великую удачу,
я вижу рай на улице пустой,
и я иду, я незаметно плачу."
Её улыбка, ласковые взоры.
Колокола, по стеночке лоза.
Куда-то вниз на города узоры -
смотрели эти милые глаза.
Янтарные листы летели вниз,
была волшебна красота природна,
его душа была добра, свободна -
от вечно колких, режущих реприз.
3
От ея лёгкой руки мановенья -
он забыл о пучине забвенья,
но не узнал, как о зове в тиши,
о всех изгибах любимой души.
И резко - неизменное менялось,
хотя доверье к деве не терялось -
Валеда много пагубных начал -
в её сознаньи тощем замечал.
И призывал её дух сохраниться,
но она - захотела резвиться,
наслаждаться, бери стереги,
и девицу призвал покориться -
Асмодей примитивной неги.
Во стихе воплощающий кредо -
визави с высотою Валеда,
ни людей ни паршивых монет -
ему не надо, лишь только величье,
погружаясь во утренний свет -
возвышалось Валеды обличье.
Отрешаясь от люда и моды,
ждал девицы возвышенный лик,
но паденье, как бывшие годы -
подозвало не-ласковый миг.
Всё решали безликие люды,
мерой славы и мерой монет -
у кого-ж величавшее груды...
и увы, возвышённой Аргуды,
пред усталым обличием нет.
И Валеда, сойдя с возвышенья -
по завершенной тропе отрешенья -
во начало дороги пошёл...
и в объятии умалишенья,
молодую Аргуду нашел.
4
-Что с тобою? шагал удивлённо,
а она хохоча оживлённо:
-Всё что ты, дурачок, презираешь,
и на что - ненавидя - взираешь.
Со растрёпанными волосами,
всё выдавала надмения смех,
-Ну и что, что пьяна телесами?
полюбившая мерзкое, грех.
-Неуж-то ты...сошла с ума, Аргуда?
неуж паденье приняла от люда?
-Приняла всё! до крохи, не таю,
я презираю ныне речь твою.
Мне приятна и слава и суммы,
нега силы, и ценная брошь,       *1
а твои возвышенные думы -
это просто лукавая ложь.
-Безусловно... слепой не увидит,
как свечение в небе горит,
а коль дурак - то того ненавидит,
кто о свете ему говорит.
Но и тут засмеялась девица,
(немудрёно такой покориться,
злу порока, земному ничто
ну а правде - увы - ни за что),
закричала девица Аргуда,
что: -Тебе не допрыгнуть до люда,
что они выбирают лишь правильный путь,
ну а ты о подмоге - забудь.
У кого много люда толпится -
тот успешен, а значит - велик.
И такому больная девица
предала оскверняемый лик.
-Да, я пошла за толпою,
но меня не зови ты слепою,
он гениален, безрассуден, ретив,
он сошедшей свободы - мотив,
Он презрел твои сутки молчанья,
он создатель благого звучанья,
ну а ты - в отрешении - стой!
(она стихла, но взор ненавидел.)
-Дух подобного люда простой,
я таких просто тысячи видел.
Ты горением воздух терзала,
но много раз он уже полыхал,
да и нового ты не сказала..
много раз я такое слыхал.
Предавайся, и слабою будь,
а меня, я прошу, позабудь.
-А я тебя не забуду, Валеда,
твои листы - несусветного бреда. 
Свои творения лукавые - неси,
от сути истинной - спаси,
гори-же в них - до пустоты сгорая!
реви-же в них! как херувим без рая.
Лукавы их осмеянные своды,
не ведавшие истинной свободы,
лукаво всё, что сочиняешь ты,
нет ничего - помимо пустоты!
и что сказать когда красива птица?
едва-ль сие в саванне пригодится..
Уходи-же! дурак на живое пустой,
во свою темноту завернувшись...
(но он услышал животное - стой!
только прочь пошагал, повернувшись.)
-Не тебя, дурака, обожают афиши,
но ты наглый такой - почему?
Сказал кумир, но ответу не внял,
и приближая свою тушу поближе -
он звериные руки поднял.
Валеда что-то сказать собирался,
но в пустые глаза утыкался,
их обошёл понимания дар...
бес басил и руками игрался,
и нанёс по Валеде удар.
Телесами, чертами лица,
укрепился Валеда немного,
и влетела рука комариного бога -
во спокойное тело творца.
Так и Первого Рима колонны -
галлы потны и неугомонны -
всё ломали, хрипя и крича,
и себя по грудине стуча.
Неужели способны создать
эти жалкие руки? ну что вы?
но зато избивать, нападать -
завсегда неизменно готовы.
Словно сыворотки, что прокисли
выпивать, и нектар поносить -
все простоты ворованной мысли -
во безумной спеси возносить.
Избивать всепрезревших кумира,
иль во злобе к их духу потеть,
не понявши ни часа, ни мира,
умирая - во тьму - улететь.
5
И Валеда поднялся, очнулся,
оглянулся, назад повернулся,
а там кумир во парче и шелках,
и рабыня его на руках.
Они уходят, довольна девица,
она смеётся, безмерно радея,
хохоча, и по-девичьи млея...
и к несущему телу теснится -
от его аромата пьянея.
Не удивился такому Валеда,
улыбнулся устало, и прочь,
это всё - неизменное кредо,
и адептам его - не помочь.
(Он ушёл. Серый камень, титаны
возвышались на небо фронтонами,
шелестели янтарны каштаны,
тротуары большими бутонами.)
Во спеси их безликие туши,
что не знают о дури своей,
в их пустые как чашечка души -
ты свои призыванья не лей.
Они всегда, как им кажется, правы,
на защите безумья - верзилы,
уважают частицы оравы -
только силу, носителя силы.
А если ты не паяц у толпы,
не питаешь её - а ломаешь,
обозлятся земные скоты...
и ты муку за правду познаешь.
6
Всё корпел увлечённо творец,
над созданьем, под сенью мимозы,
наполнялся величием прозы -
красоты возвышенья - ловец.
И на поле своём господин -
размышлений больших - паладин,
он красотами преисполнялся,
под величием неба - один.
Красота, и белесые руки,
воспаряли во всей лепоте,
но и тут - порождаючи муки -
всё шумела толпа в пустоте.
Шёл Валеда, на нём маркизет,
корзина пищи, несколько газет,
вокруг летают благовонья блюд,
и успокоен шумный люд.
Но всё-же звуки, голоса и стуки,
(нахохлены скоты, лощёны суки)
увы заметны...чуждые нутру,
не сотворят величия их руки,
а вся их быль - пылинки на ветру.
Вошёл домой, всегда немой,
краса чудесная настала,
заря светящей пеленой -
к его обличию достала.
И сидя он - белесою рукой -
газету взял, шуршание, краса,
и преукрасила возвышенный покой -
своею вестию - газеты полоса.
7
А в ней нежданная юстиция для мира:
Она убита, девица кумира.
чудесный миг, и смехи раздаваясь -
до небеси достали, заливаясь.
Абзацы колкие - великолепье прозы,
янтарные свечения, мимозы,
но дале более: "Кумир её убил",
и словно телу - ароматы розы -
ему - сей заголовок - мил.
И стала ближе неба голубень.
-Какой-же милый, милый день.
Ветра пошли по маркизету,
и он опять поднял газету.
"Аки ужасное животное рыча,
и что-то непонятное крича,
она была - в белье - довольна миром,
и видно - очарована кумиром,
ужасно выгнуты девичии уста,
и кровь текла, обильна и густа.
-Ну что ты там? ну где твоя тирада?
ну как ты там, посередине ада?
с ножом во крысьем животе -
подохла, что скажу? досада.
Любила силу? силу - но не суть,
не мысли...что-ж, теперь не обессудь,
ты предалась тупейшему barbari,
рабыней стала у безликой твари.
Теперь-же ты - убитая - лежи,
а я - на поле, во объятья ржи,
а я - вдыхаю, понимаю рожь,
что ты, убитая, уж боле не поймешь.
И я иду, все толпы - дребедень,
и я лелею сей чудесный день,
воображаю как оставила слеза -
пустой рабыни мёртвые глаза.
И сей момент радением кольцуя -
иду по улице, и кажется - танцуя.
-Ты рада, дева? красная губа,
теперь всего покорнее...раба.
Ведь безыдейный, певчий лицедей,
(угроза...для сознания людей),
тебя настиг - на сожаленье скуп,
и ныне ты...пустая кукла, труп.
Ведь я-же звал: ты истину увидь,
и ненавидь ораву, ненавидь,
но ты не слушала, безумная дивчина...
была жива, а ныне - мертвечина.
8
Скоты безликие на кладбище собрались,
но дождь пошёл - и сразу-же убрались,
и тут Валеда тихо появился,
и над могилой девы наклонился.
-Ну как ты там, немытая кобыла,
что возвышение ретиво позабыла.
что принимала всё...тупой сосуд,
ну как тебе, тебя нашедший суд?
Его бросающий на бычию верзилу -
тебе сей мир - как юноше Эгей,
ты полюбила славушку и силу?
ну вот-же он - той силы апогей.
Весь ваш порыв - животен и безлик,
вы все по-сути...просто животина,
но ныне нега, восхищает лик -
сего местечка тёмная картина.
И в новой силе полноты духовной,
Валеда понемногу разомлел,
и наступившей радости греховной -
ни капли для девицы не жалел.
Валеда - научился ненавидеть..
спасётся он, и прочего спасёт,
а полюбившему порочное - не видеть,
как ветер листья по тропе несёт.



***

84

*1
нега власти, и ценная брошь,