Владыслав Себыла. Восемь ноктюрнов

Osiem nokturnow
Восемь ноктюрнов


1.
Juz nocny wiatr nas pustoszy
i zimne niebo ogarnia,
czerwone liscie klonow jesienna podsciolka sie klada,
stracily nasycenie trawy niegdys zielone
i poszarzaly rzeczy– znuzone
jednostajnoscia trwania.

Tak samo jak Ty sie meczymy
falami twych walcow plukani
i roztapiaja sie sosny, podszyte suchym wrzosem,
w zgestnialym chlodzie.
Nad taka sama woda– objeci zadumaniem–
czekamy
na plusk samotnych wiosel
nadplywajacej lodzi.

W ponocnej pustce– samotni
stoimy w zdumieniu niemem,
ze juz nie krzycza slowiki od niepojetej rozkoszy,
– a biale gwiazdy plyna– jak zawsze–
nad czarnoziemem–
i nocny wiatr nas pustoszy.


1.
Ночной ветер вот и нас пустошит,
обволакивает холодное небо;
красная листва стелется осени в ноги;
поблёкли травы недавно зелёные;
посерело живое,
изнурённое однообразием выживания.

Подобно Тебе мучимся,
волнами Твои катков мытые,
и тают сосны, подбитые сухим вереском–
в густеющем холоде.
Над задумчивой водой объятые раздумьем,
ждём
плеска неприкаянных вёсел
близкой лодки.

В заполночной пустоте одинокие,
стоим в немом изумленье:
вот и не стонут соловьи в смутном блаженствева,
а белые звёзды плывут как всегда
над перегноем,
и ночной ветер пустошит нас.


2.
Wicher plomienie gwiazd po niebie rozmiata,
chlodem nocy zawiewa z granatowej pustki,
toczy sie ciemna rzeka z nieslyszalnym pluskiem
po dnie nieobeszlego swiata.

Plyniemy w czarnej wodzie, przy zgaslych latarniach,
ku nieodkrytym ladom, przeczuwanym miastom,
zwolna las wodorostow i mchow nas porasta,
az przy nieznanym brzegu czarna glab nas
oliwnem ramieniem ogarnia.


2.
Вихорь пламешки звёзд по небу майна и вира,
холодом тянет из аспидной бездны небесной
тёмная речка длится с неслышимым плеском
дном нехоженного мира.

Плывём чёрной водой, при фонарях потухших–
к неоткрытым землям, к городам запотайным,
помалу лесом водорослей и мхов обрастаем,
пока у безвестного берега чёрная глубь нас
оливковой лапой не сдушит.


3.
O czarne wody Narwi wiatr
szerokiem skrzydlem bije,
i ksiezyc– siwy kon–
na plytkim brzegu wode pije.

Za tajemnica plaskich lak
bor wzdycha tajemniczy.
Gniewnie szamocac sie,
przez sen jastrzebie piskle krzyczy.


3.
О чёрный Нарев шквал
крылом широким бьёт,
и месяц– серый конь–
на пляже воду пьёт.

По тайне заливных лугов
вздыхает лес, тая себя.
Во сне беспёрый ястребок
пища, бутасится.


4.
Ksiezyc srebrzystem radlem porze skiby chmur,
wiatr zachodni liscmi suchemi szelesci,
dudni pociag za lasem, za rzeka...

(Mial krol stary siedem cor,
siedem cor i wiele w zyciu bolesci...)
Pies gdzies szczeka daleko... daleko...


4.
Серебряный месяц блещет облака оря.
Вест шелестит сухой листвой.
Гудит паровоз за лесом, где река...

(Было у семь дочерей у старого короля,
семь дочерей и забот застой...)
Лай издали, издалека.


5.
Szly kola po wodzie– kola szerokie.
Kolysalo sie niebo– niebo glebokie.

Ogarniala mgla wode– siwem ramieniem.
Ogarniala noc wode– nieprzenikliwym cieniem.


5.
Круги по воде– круги широкие.
Колыхалось небо– небо глубокое.

Обнимала мгла воду– сивою плешиной.
Обнимала ночь воду– тенью кромешною.



6.
.................................N. Micinskiej


Powiesili szatani dzwon na szklanej gorze
i serce zen wyjeli,
by nie mogli grac na nim spiewajacy w chorze
anieli.

Nakryli sie skrzydlami, usiedli u stop gory,
i siedzieli kamieniem,
zadumani nad noca, nad milczeniem natury
i nad dzwonu milczeniem.

Wtem wiatr, gora idacy, krawedz dzwonu poruszyl
szklanym jekiem rozpaczy.
Uslyszeli szatani, porozsiadani w gluszy–
dzwon placze.


6.
.................................Н. Мициньской

Повесили черти колокол на стеклянной горке,
а язык вырвали,
дабы ангелы пели себе хором
не подыгрывая.

Те накрылись крыльями, уселись под горкою–
камни, право слово–
размышляя о ночи и немотой горькою
колокола и живого.

Нагорный шквал выбил с края немого
стеклянный вопль отчаянья
Засевшие в чаще черти, не молвя:
колокол плачет, не я.


7.
Co nocy aniol mocuje sie ze mna,
bezsilnie opadaja zmordowane dlonie,
skoro odejdzie– i walka daremna
znuzony sledze gwiazdy padajace na niebosklonie.

Oto juz niema tych, co mnie zrodzili:
nie zebrac kosci niewidzianej matki,
ojca zachlanna glina przyrzucili,
jeszcze nie porosl cmentarniana trawa pagorek gladki.

Grozna wichura samotnosc istnienia
dmie skros rozumu, jak poprzez stodole
rozwarta mocne wiatry w czas mlocenia–
–milczac wracam do walki z coraz nizej
schylonem czolem.


7.
Ночами ангел борется со мной–
бессильно опадают битые ладони,
он прочь– напрасна схватка, и покой:
устав, паденье звёзд слежу на небосклоне.

Родителей моих давно уж нет:
похоронили мать хоть на пригорке;
отца– в логу на мелкой глубине,
где не растёт трава на глине горькой.

Сурово одиночество судьбы–
что ветер злой полупустым амбаром,
распахнутым в годину молотьбы–
–всё ниже голову клоня я к матери
ещё не старый.




8.
Wali sie noc sinym kamieniem
na rozdeptane strzechy chat.
Skros pomrocznialych wod przestrzenie
swisnal swietlisty bat.

Zaludnic czem? jakiemi snami
bezsennej pustki mus?
za dymiacemi zagonami
widma samotnych brzoz.

Polnocny wiatr gwiazdy kolysze,
wstegi falszywych drog
plyna przez mrok — i ryczy cisza
jakis ogromny bog.

Nienasycona wokol czarnosc
wezbranych nocnych wod.
Chron sie! uciekaj! ja cie przygarne
lekiem wszechmocnych ud.

Wladyslaw Sebyla


8.
Мертвенно-бледным гравием
ночь– на помятые крыши хат.
Мигом надвое вод державие–
молнии бич хвать.

Кем заселить? Коими снами–
голый бессонья привоз
Там, за картофельными кострами–
призраки вдов-берёз.

Северный ветер звёзды колышет;
ленты фальшивых дорог
тьмою плывут– рыкает тишью
некий огромный бог.

Всюду темны ненасытною глубь
реки поверх запруд.
Прочь! Берегись! тебя приголублю
страхом всесильных уд.

перевод с польского Терджимана Кырымлы