***

                СЕДЬМОЙ ДЕНЬ
 
Нет ничего
прекрасней
одиночества:
когда один
стоишь над пустотой –
и роли не играет
здесь количество
у луж холодных
сизых голубей.
Мы с осенью –
с периода
внебрачного! –
любовники
с больною головой:
пьём эту свежесть
из разлива позднего,
с бокалов хрупких
(с примесью дождей).

Но этот день,
от лёгкости крылатый,
в календарях
прописан как седьмой…
От глаз чужих
и от судьбы закрытый,
мне будет тысяч
праздных дней милей!


Рябины куст,
соцветья
жёлто-красного,
и дуб-красавец,
что всегда ничей –
листву роняют,
предвкушая зимнего
снегов налёта
в изморозь ночей.
Я им не нужен –
раз без ветра тёплого,
без пенья птиц…
И сколько не колдуй,
они наряд наденут
снежно-мокрый свой,
познав зимы
морозный поцелуй.
А пёс мой старый,
с мордою лохматою,
на ухо правое
от старости глухой –
меня кусает
за ботинок виновато он,
(моих всех дум
о вечности мудрей!).
 
Но этот день,
от лёгкости крылатый,
в календарях
прописан как седьмой…
От глаз чужих
и от судьбы закрытый,
мне будет тысяч
праздных дней милей!

                *
Много лет назад в этот день умер мой друг. Мы вместе с ним (и ещё с кучкой воодушевлённых романтикой молодых людей) строили корабли и путешествовали по разным морям. (Эти корабли представляли из себя большие катамараны с парусами, способные брать на борт по несколько тонн груза и команду до шести человек!)
В те далёкие советские времена мы делали всё сами, своими руками: варили из алюминия рамы, шили паруса… И на это уходил почти целый год жизни! А летом мы всё это огромное сооружение разбирали и везли к воде: или к озеру Балхаш, или к Аральскому морю. А затем горда поднимали паруса!..
Я вместе с Валерой Магденко (так звали моего друга и нашего капитана) участвовал в двух таких экспедициях: мы прошли весь Балхаш и переплыли Аральское море. В последнем – чуть не погибли, оказавшись недалеко от островов, где в те далёкие времена находился самый секретный полигон по производству и испытанию бактериологического оружия. Но мы-то этого тогда не знали! Да и сами военные никак не могли представить, что кучка энтузиастов построит парусник и отправится в плаванье по этому огромному гибнущему морю.
(Как мы выбрались оттуда – история, достойная отдельного романа. Который я ещё, быть может, и напишу. Но именно тогда – там, в безлюдной пустыне! – я впервые почувствовал жару, близкую к пятидесяти градусам; увидел ядовитую гюрзу… И невероятной красоты розовые закаты!)
А на следующий год ребята без меня (я, как молодой учитель, был распределён в село и назначен директором школы) построили к лету новый корабль и переплыли Каспий.
И той же осенью Валера умер – у него, оказывается, диагностировали рак! А мы даже и не знали...
Он бредил морями всю свою недолгую жизнь! Хотя, как можно было стать таким морским романтиком – родившись в маленьком шахтёрском городке, работая на шахте? Но при этом – всё своё свободное время строить корабли: чтобы через несколько месяцев ощутить морской ветер и полюбоваться огромными звёздами в бездонном ночном небе…
Светлая тебе память, Валера! Я тебя помню и люблю.
Ты мечтал когда-нибудь увидеть океан. Я, Валера, увидел – и не один! А когда мы с тобой встретимся на небесах, то обязательно расскажу: какой он, этот Океан...