Плющом овиты окна и балкон...

Плющом овиты окна и балкон,
и палисадник...
И хризантем, и орхидей -
тускнеет цвет...
И отмело всех  Дон-Жуанов
Бабье лето -
за: непроникновенность,
и бесплодность,
и за взгляд,
сверх-приземлённый,
на чарующие вещи:
мерцание стрекоз
в лазури сентября;
дыханье Осени
в златом убранстве;
и небес крылатый росчерк -
всё - реки мольба:
"Возлюбленная, не милы Тебе
слова: напрасные и маскарадные,
и шумная толпа: не искренняя
и не чуткая, и скорая на смуту;
лишённая пред-чувствия,
а стало быть: со-чувствия!
И:
несказанно жаждет теплоты
Душа Твоя,
как лебеди, летящие за море,
ища
крупицы Чуда, покидают холода!
И:
как отшельник с Богом,
говоришь Ты: с цветами,
листопадом...
и ветрам вторишь лишь:
"Поговорить здесь не с кем!..
И:
неверен Перевод!
Ведь, не Хрустальной
туфелька
у Золушки
была!
Сафьяновою!
И:
когда  скончался Принц -
Она рыдала над его Мелодиями
для оркестра, Королевского,
и никогда - к Его роялю! -
никого! не подпускала!
Боль - жива!.."

...Плющом овиты окна и балкон,
и палисадник...
И Золушка, блуждая средь теней,
янтарных, Осени, роняет в шелест
берёз и тополей:
"Зимы Холсты грядут...
Что сызнова начать писать
в них:
"Я Люблю!.."?
Иль: "Жди меня!.."?  -
не знаю..."