Что об этом думает Фрэнсис Бэкон

         Посмотрите на его лагерь, где бы в Галлии ни стояли,
    Наполненный молодыми поэтами, мыслителями, учеными, умниками,
    И во главе с этим Цезарь, который, когда оружие
    Отдыхают от боя, делает отчеты
    Обо всем, что было сказано и сделано с Цицероном.
    Вот человек душевный и искренний,
    Активный, любовник, сознающий свое место,
    Зная свою силу, без почтения к прошлому,
    Спасите то, что заслужило прошлое, кто поставил задачу
    Что можно было сделать и сделал - власть захватили
    Правления и не поставил его
    Как Шекспир прикрывает его притворством.
    Что для него было царством? пустое имя!
    Тот, кто овладел Азией, Африкой,
    Египет, Испания, двадцать лет спустя
    Циклических снов и труда - поистине король!
    Имя! когда в суверенной власти не было ничего нового.
    Ему пятьдесят шесть, и он знает человеческую породу,
    Видит человека как тело, скрывающее канал
    Для передачи еды маленький мозг
    Тот наблюдает, любит, посещает упомянутый канал.
    Он был императором как минимум два года ...
    Король в добром здравии! Он знает, что его не ценят,
    То, что его недооценивают и ненавидят, вынужден
    Использовать того, кому он не доверяет, презирает тоже.
    Почему, что для него было жизнью с таким презрением
    Из всего этого грязного мира этот орел установлен
    Среди стаи стервятников, коров, летучих мышей?
    Его лестница была не смирением, а гением.
    Прочтите о его пленении в Вифинии,
    Когда он был совсем юным Киликийцем
    Пираты, с которыми он обращался как со своими рабами,
    И сказал им в лицо, когда его выкупили
    Он бы их распял. Он тоже это сделал.
    Наконец пришел выкуп, он был освобожден,
    И сразу принялся за работу, чтобы сдержать слово;
    Установил несколько кораблей, захватил каждый
    И всех распяли в Пергаме.
    Не смирение его лестница, а сила
    Это ступеньки на плечах, годные для одних шагов.
    Поэтому на этой самой верхней ступеньке он не сканировал
    Базовые ступени, на которые он поднялся,
    Но скорее тошнит от мира, высота которого
    Не стоит дотягиваться. Так он пошел
    Безоружным и незащищенным перед Сенатом,
    Зная, что смерть благородна, будучи природой,
    И презирающий страх. Да ведь он прожил достаточно.
    В ночь перед обедом с Лепидом,
    Кому он сказал смерть невидимой,
    Не предвидится, это лучший. Но посмотри,
    Здесь в этой пьесе он показал слабого старика,
    Поддерживаемый кольями и королевскими одеждами, чтобы прогуляться,
    Трепет и лепет перед его коронацией;
    И в путь, движимый страхом
    Что его сочтут трусом, если он проиграет.
    Кто мог так думать? Кассий, которого он запугал,
    И, несмотря ни на что, этот Брут,
    Там, в Фарсале! Вера, я хотел бы знать
    Что об этом думает Фрэнсис Бэкон.