Без мер

***
Без пяти минут царь
Бессменный, как встарь.
Закусил видно рыбкой златою.
К лаборантам - уволь.
Завидует пьянь миллионам ...
Лет, дней под луною.

Первые дни на солнце лежу.
Блаженно пузо грею.
Гугль мне в помощь им и шуршу,
Узнавая "Кто я" и "где я".

Соседу слегка закусить предложу,
Общую печень жалея.
Ум свободный куда-нибудь приложу,
Для грядущего поколения.

Через год понимаю
Искристый закат
Не волнует видавший
Замыленый взгляд.

Федор вышел туда
Где заказан мне путь.
Не пьянит ни работа, ни мед.
Профсоюз удивлённо считает
Мой стаж в сотню лет
И весьма, весьма впечатлён.

Под прикрытием
Дабы себя не облечь
На науки земной достояние.
Имена и места меняю
Чтоб жить в указанном состоянии.

Ошибка системы, ум привык -
Бессмертие почти не пугает.
Вот только счастья хочется иногда
И выпить с Федором тянет.

Прошла какая-то тысяча лет
Сменились пейзажи и лица.
Бывает хочется как человек
На сотню хотя бы влюбиться.

Мой вырос сад,
Потомков не счесть,
Горшки лепили не боги.
А я все такой же как был и есть.
- За что? Объясните убогому.

Время касается пальцем ноги
Вращает эти планеты.
Я в паутине Земли -
Помоги покинуть тело это.

Мой безупречен скафандр.
Летим пробы брать с кометы.
И тут я проснулся.
Всего лишь сон -
Счастье какого нету.

'Я к Федору!" - крикнул сонной жене.
Утро - не повод быть трезвым.
Но только открыла двери мне
Не Федор, а стюардесса.

Так и не знаю, вдруг она есть -
Эта ошибка системы,
Но я не рискну проверить факт
Разительной перемены.

***

Тусклый свет лампы засиженной мухами превращал пейзаж в лунный. Серпантин мухоловок изобиловал жертвами Цокотух как древний жертвенник. Старые обои из клеены впитали в себя тридцать лет жизни. Блеклые когда то цветы пёстрыми плямами маскировали кривые стены. Банка анчоусов разрушала временной и пространственный континуум. Лицо Федора отливало зеленцой и не пропорционально вытягивалось, исключая объективную реальность происходящего.

- Петрович, а что ты куришь, чтобы такое писать? - эта фраза была самое уместное в этой сюрреальной кухне. Федор потянулся за ещём, икнул и вперился в меня взглядом. Тельник не прятал впалую бравую грудь, тонкие пальцы на синих трениках выдавали натуру тонкую, хоть и потрепанную бытием. За эту тонкую натуру и запал мне Федя, ближе отца родного стал. Как есть форменный брат и пожурит, и подбодрит. Теплом по телу разлилась огненная на кедровых орешках. Выдохнули.

- Да так, нашло что то - осклабился я.
Чувство такта Феде было знакомо, за долгие годы он повидал всякого, не всегда уместного в рассуждениях. Стал роднее мамки с папкой. Слушает внимательно, мнение свое держит при себе. Задавать вопросы станешь, прямо челобитную князю проживёшь. А тут его не узнать, да не унять. То ли рифмоплетство мое его тронуло, то ли вскрылся я неожиданно. Да начал он отповедь как по покойнику, не состоявшемуся.

- Ты бы Петрович завязывал с своим даогсизмам, так невесть до чего дорепетироваться возможно. Виданое ли дело сидеть болвачиком и голосить. Бабу тебе надо справную, без придури и покладистую, - нравоучительно вещал Федя закатывая глаза.
- Только, второй такой как моя благоверная нету. Уж уволь, ее не уступлю.
- За Любушку стоя.

Я мечтательно закатил глаза. Был бы смысл если бы встретить такую...

Шел надцатый год. Город утонул в снегах, белые покрывала зимушка встряхивала, к утру застилая свежее. Голубое с розовым только подчеркивало кипельно белые ветви, они сплели пальцы словно влюбленные. Последние аккорды лучей сонного солнца зажигали звёзды хрустальных сосулек. Вот они волшебные палочки магов и колдунов. Снегири красными яблоками нахохлились - застыли на деревьях. Диковинный лес хотел чуда. Я затаил дыхание. Она стояла в центре этого мира, делая мандалу законченной.
Тонкий силуэт на кружевом фоне явно кого то ждал родного и незнакомого.