Лидия

Новая повесть.
Правда или вымысел, как душа ваша воспримет. Возможно кто-то узнает себя, но предупреждаю имена и фамилии если и совпадают, это просто совпадение. Фамилии, имена и сюжеты я не выдумываю, они сами возникают, я просто записываю.

Глава первая.

Небольшой городок, районный центр, где-то в России. Проходили восьмидесятые года Последнее десятилетие хрупкой стабильности. Это происходило где-то в конце десятилетия.
Лидия бежала, плакала, причитая.
Вот скажи мне, пожалуйста, скажи, Бог мой единственный и неповторимый. Скажи, почему мне так не везет?
Скажи, как к тебе обратиться? Как? Чтобы услышать тебя в сердце моём? Услышать ответы на мои вопросы. Бабушка меня учила, учила, но всё забывается, молитвы какие-то. Зачем они мне? Не запоминаются они у меня. А можно мы с тобой просто поговорим? Ведь, как мне объясняла бабушка, да и в моём сердце так звучит, что молитва – это разговор с тобой. Так ведь? Тебе нужно, чтобы я произносила чужие слова в молитве с тобою?

Думаю, нет, зачем в моём сердце будет звучать чуждое мне. Я вот говорю просто своими словами, рассказываю тебе. Так ведь лучше будем понимать друг друга? Верно? Послушай, пожалуйста. Я понимаю, что мы все живём в космическом океане, как моя бабушка говорит, нас много, а ты один единственный. Но ведь как-то должен же, ты всем помогать. Или я чего-то не понимаю, не осознаю? Где же мой хранитель? Бабушка говорит, каждому при рождении даётся ангел. А? Вот подскажи, как мне выбраться отсюда? И куда я забралась с перепуга? Как я попала-то сюда?
Я не могу поверить. И это всё это происходит со мной? Что делать-то? Подскажи, что ли.
Лида попала в какой-то проулок и глотая слёзы и в добавок размазывала их пыльными, грязными руками по лицу, пробираясь домой, в общежитие, задворками, закоулками. Пролезала в узкие лазы между сараями, какими-то изгородями, перелазала через что-то такое не понятное, какие-то нагромождения, в сумеречном лунном свете не видно. Как она попала в этот частный сектор? Сама не поняла ещё. Убегала и убегала и вот, результат, заплуталась.
Этот, хоть и маленький, городочек, но она его не весь знала, кроме центра, где институт находился, да общежитие.

Продолжала плакать и жаловаться Богу.
Ты представляешь? Ни чё, что я к тебе обращаюсь на ты? Ведь так и должно же быть, чать мы с тобой родные. Бабушка с детства мне объясняла, что ты отец всем и даже мать, что ты сама любовь. Это так? И, что молчишь?
Вот знаешь, а у меня в сердце, ты свет, такой огромный и яркий свет и всегда, когда думаю о тебе, мне горячо становится. И сейчас горячо, значит, ты слышишь меня. Мне так всегда бабушка объясняла. Говорила, если в сердце огонь, значит ты слышишь. А что же ты молчишь? А вот сейчас, что такое?
Знаешь, вновь этот гад Парамонов преследует меня. Тебе уже много раз просила о защите от него. Может я неверно его назвала гадом. Ну, нет для него у меня хороших слов. Второй год преследует.

Ты можешь прекратить всю эту пакость?
Куда бы я ни пошла, везде он мне на пути встаёт.
Ну, совсем прохода не даёт. Вот, что мне с этим делать?
Может, ты мне всё же ответишь? Боже мой, единый свет.
Но до чего же, он противный. Уезжать надо отсюда, уезжать. Прав был папа, не моё это. И почему я сразу в Москву не поехала? Чего хотела доказать?
И главное кому?
Что? Ты мне ответил?
Хо! Себе?
Себе конечно, да ещё папочке. Не привыкла отступать? Хотя в Москве, я так думаю, тоже бы нашёлся какой-нибудь гад, раз уж я такая не везучая. И на фига мне эти два образования? И ведь главное уверена ни одна профессия мне не понадобится. Уверена в этом. Хотя почему? Что?
Ты что-то сказал, не распознала.
Ааа, педагогика, психология нравится. Да, нравится, и ещё корректура тоже нравиться. учиться мне нравиться.
Тихо высказывала все свои претензии, Лида перелазала очередной забор, продолжала.

Хорошо, что собак здесь нет. Вот лезу, как какая-то воровка или проститутка прячусь. Ну, что это за жизнь? Тебе не смешно смотреть на меня? А? Когда же наладиться?
Что же мне всегда надо быть за папиной спиной? А самой уже никак? Почему тебя я не слышу? Один раз ответил и всё? –
Лида спрыгнула с очередного забора, и повисла платьем на штакетине, вновь заплакала. –
Ой, вот и платье ещё порвала. – Пытаясь снять юбку платья со штакетины. Ну, что это такое? Ты мне не скажешь? А? – Подняла она голову вверх.

– Скажу. – Вдруг она услышала ясно, молодой мужской голос. – А нечего шастать по чужим дворам.
Лида вздрогнула от неожиданности, и вскрикнула с испугом.
– Парамонов!? –
И рука сорвалась, и она полетела на землю, дорывая до конца подол платья. Было тихо, Лида лежала на земле и не двигалась, боясь, пошевелится,
«Показалось мне или нет? Голос вроде бы не Парамонова». Думала она и вновь произнесла. –
Тфу, фу, с перепуга мусор в рот попал. Вот влипла! И что ты сверху смотришь на меня? Лучше бы руку подал.
– Да не сверху я смотрю, а с боку, счас подойду.
Лида вздрогнула от испуга, сжалась, защитная реакция сработала молниеносно и уже готова к отпору, закричала.
– Парамонов, гад, уйди по-хорошему.
– Какой Парамонов? Петухов я.

Лида повернулась и увидела невдалеке, при свете луны, молодого парня совершенно ей не знакомого, он стоял возле сарая прислонился плечом к стене и курил. Потушил сигарету, он подошёл к ней и подал руку.
– Я сама. – Произнесла Лида, поднимаясь, запахивая разорванную юбку, но она упорно не соединялась.
– Сама, так сама. – Ответил ей парень, стоял и смотрел на неё, сложив руки на груди в замок. – Ты кто?
– Никто. – Ответила Лида.
– А, что грубишь? Залезла в чужой двор и ещё грубит.
– Извините, я мимо шла, случайно попала к вам.
– Мимо? – Рассмеялся парень. – Да здесь прохода нет. Как ты сюда попала? От Парамона, что ли убегала?
– Как вы догадались?
– Ты же сама кричала Парамонов гад. Что же тут не понятного?
– Как мне отсюда выйти?
– Вон калитка иди, там улица.

Лида вошла во двор, прошла к калитке, придерживая юбку. На столбе горел фонарь и двор был ярко освещён. Осторожно выглянула на улицу, но увидев группу парней, попятилась назад, они это или нет, при лунном свете не разглядеть, и попросила.
– Прошу вас, разрешите мне побыть здесь. Там, там…
– Парамон, что ли? Ладно, уйди за угол. Не маячь.
Парень подошёл к калитке, облокотился на изгородь, смотрел на группу подходивших парней.
– Олег? Ты? Дембельнулся уже, когда? – Спросил один, явно главарь группы.
– Вчера ещё утром приехал. Отдыхаю вот.
– Ты давно стоишь? Девчонку поблизости не видел?
– Какую девчонку?
– Да смазливенькая такая, институточка, не местная, с косой, в красной курточке, вроде и юбка в тон была.
– Нет, не видел, не было на улице девчонок.
– Куда же она юркнула-то? Говорил вам, надо в тот проулок свернуть, а ты всё, туда, да туда. – Повернулся он к одному из своей группы.

– Парамон, ты всё за девчонками охотишься? И, что, ещё никто не заявил на тебя? И везёт же тебе, другого давно уже прибили. – Рассмеялся Олег.
– Доставалось и мне, получал и я. Было дело, знаешь, хорошо досталось. –
И вся ватага ребят расхохотались вместе с ним. – Я уже не охочусь за ними, сами липнут, но эта строптивая, который год стерегу и никак не прижму её нигде, всегда выскальзывает. Раньше в парке возле института днём с книжками сидела, теперь не сидит. Ты представляешь, ну дюймовочка какая-то и, как будто кто-то с небес ей помогает. Ни одна девка не уходила от меня, а с этой не получается. Да смелая такая, приёмчики знает, я такие ещё не знаю, это не «самбо» и не «карате».
– А может тебе знак идёт, прекратить свое занятие. А то ведь и дядя тебе не поможет.
– А, всё хорошо у меня, и будет ещё лучше. Всё равно поймаю я её, всё равно моей станет. И не рыпнется. Ладно, давай. –
Хлопнул Олегу по ладони, Парамонов с группой дружков удалился. Олег постоял возле калитки, потом закрыл и вернулся во двор.

– Лучше. С таким-дядей-то. – Тихо произнёс Олег. – Выходи, ты, где там?
– Здесь я. –
Лида вышла из укрытия. В это время в калитку вошла девушка.
– Олежек, а это кто с тобой? Девушка твоя? И когда успел познакомиться? Девушка критическим взглядом осмотрела Лиду, скривив губы.
– Олег ты, что насиловал, что ли её?
– Ты с ума сошла, Ирка?
– А почему у неё юбка разорвана?
– Извините, я пойду, и Лида направилась к калитке.
– Ты куда? В таком виде? По улице? Там светло, как днём. У тебя даже волосы в паутине и мусоре. Хахахах. – Засмеялась девушка.
– Ну, что же мне делать? – Вновь заплакала Лида.
– Ну, Олежка, мама вот узнает, будет тебе. Это тебе так не пройдёт.
– Да, не трогал я её, ты, что сдурела?

– Это ты сдурел, что так сильно в армии тебя поджарило, что сразу на девчонок в первый день бросаться?
– Ирка прекрати, ещё раз говорю, не трогал я её. Ты хоть скажи. – Обратился он к Лиде. – Скажи сестре моей правду, а то действительно матери наябедничает.
Но Ира не стала слушать, а схватив Лиду за руку, потащила в дом.
– Идём. Чё, правда, тебя Олежка не трогал?
– Нет
– А что ж юбка порвана? – С ехидцей спросила она.
– Упала, через забор перелазала.
– Зачем?
– От Парамонова убегала.
– Ааа, по тому тюрьма плачет, это да. Ждёт не дождётся его. –
Она проводила Лиду в дом. – Дома никого нет, раздевайся, курточку здесь повесь. Фу, паутины-то сколько, ты где лезла?
– Не знаю, мимо сараев каких-то.

– Идем в мою комнату, сейчас тебе дам свой халатик, а юбку зашьём. Мама на работе, у неё сегодня ночное дежурство. Брат Валерка, ещё гуляет, на танцах, наверное. А Олежка, только, что вчера из армии вернулся, в морской авиации служил. Герой наш. А тебя как зовут?
– Лида.
– Ааа, так я тебя в институте видела. Тебя ещё дюймовочкой зовут.
– Вот почему? Я и не маленькая, нормальный рост у меня.
– Осанка и повадки у тебя аристократические, кому-то интересно, а кому-то и завидно. Тебя одеть в другие наряды, будешь барышня с серебряного века.
– Какие повадки? Я просто танцами занимаюсь. Серебряный век ещё выдумала. С чего ты взяла?

– Это не я взяла, так все думают. Мальчишки с нашего курса мечтают с тобой пообщаться, с аристократкой. А ты стихи читала со сцены на площади на девятое мая. Ты, ты я помню хорошо. А потом танец исполняла. Классно!
– Там много нас читало и танцевали.
– Всех не запомнила, а тебя да. Ты классно читаешь. Точно аристократка.
– Ага, вот выдумала, так выдумала. Я с простой крестьянской семьи.
– Переоделась? Пошли на кухню, чай с ватрушками попьём. Олежка чайник поставил.
– Мне бы зашить платье.
– Да, чего его зашивать? Посмотри, как не ровно порвалось, и клок какой вырван, на ниточке болтается, да ещё кроме всего располосовано. Ты его все равно не наденешь больше. Ткань сыпучая, не зашьётся.
– Откуда ты знаешь, что не зашьётся? Всё можно зашить.
– Всё, да не всё, у меня мама хоть и врач, но ещё шьёт. Я тоже в этом толк знаю. Не зашьётся.
– Но, как-то домой, в общежитие надо идти.

– Дам я тебе что-нибудь надеть. А, как ты возле нас-то оказалась? Далеко же.
– Ты думаешь, я помню? Бежала, бежала, а где бежала, не знаю. С девочками пошли на танцы и вот результат. Девчонки танцевали, а здесь Парамонов нарисовался и ко мне сразу, я и давай прятаться. Хоть никуда не ходи, везде он. С танцплощадки в другую сторону, наверное, побежала.
– Да, в обратном направлении надо. Парамон всё же, гад. Я тоже так думаю.
– Вам-то, что, он местных девушек не трогает.

– Попробовал однажды, так ему собрались наши все парни так отдубасили, в больнице с полгода лежал и то это у него дядя начальник милиции, а то бы прибили. Вот ненасытная утроба. Жениться вроде надумал, Алёна Тихонова страдает по нему. Вот дура! Может, остепениться, если в тюрьму не упекут.
– Я даже думать и вспоминать не хочу.
– А говорят, есть любовь такая, что ни на что не смотрят, на то, что он негодяй. Любят, наверное, не за что-то.
– Не знаю, я ещё не влюблялась, мне учиться надо.
– На каком курсе учишься?
– На втором. Да, брошу, уеду.
– Зачем? Из-за Парамона?
– Много чего мешает здесь учиться. А из-за него и другие плохо смотрят на меня. Что-то не приветлив этот райцентр ко мне. Вроде я тоже из этой местности, а какое-то неприятие идёт меня им.
– А ты откуда?
– Из Раздолья.

– Так это рядом, там школа хорошая, и детский сад, я на практике там была. Я там многих знаю. Кто ты? Фамилия.
– Воротынская.
– А, так я там знаю Воротынских, правда не всех, их оказывается там несколько семей. Директор Воротынский, ты не его дочка?
– Не, не, мой папа конюх. Мне надо домой в общежитие.
– Куда пойдёшь? Общежитие уже закрыто. Оставайся у нас. Завтра вместе пойдём в институт.

Так и подружилась Лида с девушкой Ириной, которая тоже училась в педагогическом институте, старше курсом. И с её братьями подружилась. Старший Олег и младший Петя. Из общежития она сразу ушла, на другой день, как Ирина пригласила её переехать к ним. После знакомства с их мамой, поняла, эта семья ей с родни. И стала снимать у них комнату. Они отказывались брать деньги за комнату, но Лидия настояла. Думая про себя, всё же я для них обычная дочь конюха, но средства-то есть. И заявила их маме, «и это не обсуждается. Вам тоже нужны средства».
Всё свободное время, которое было у неё, проводила с ними. Олег и Петя водили её в кино, на танцы, отношения были братскими. С ними было легко и свободно. И главное чувствовала себя защищенной. По её инициативе Олег поступил в областной авиационный институт на заочное отделение.

«Хотя зачем? Спрашивал он. Мне вполне достаточно образования авиационного училища, что закончил до армии».
И сейчас он работал в местной авиации, но потянулся учиться, видя, как такая девушка, ну дюймовочка просто, учится сразу нескольким профессиям. Так прошло какое-то время, Лидия на время уехала в областной центр. В Москву всё же не поехала, решила пока эти институты закончить. Нельзя бросать начатое дело, думала она, себя уважать перестану. И так и ездила в то в райцентр, то областной центр.
продолжение следует....
Таисия-Лиция.

Фото из инета