Филателист. Глава 2

Глава 2. Надежда на завтра.

Родители продАли все, что было,
Втроём в деревню подались,
Чтоб побыстрее всё забыл он,
Купили домик, обжилИсь.

В заботах разных сельских дней,
Семья заметно изменилась,
Завёл парнишка голубей,
Ему в неволе часто снилось,

Что босиком шагает он по полю,
А в синем, синем небе стая,
Кружит над вольной головою,
Кружит, ссобою зазывая.

Вдвоём с отцом на бережок,
Поговорить и порыбалить,
Продолжить старый диалог,
И отношения наладить.

Шёл девяносто третий год,
В стране бардак, перевороты,
А в деревушке рыжий кот,
Картошки грядка и компоты.

Тринадцать ульев под окном,
Он к пчеловодству прикипел,
Соседей баловал медком,
И в деле этом преуспел.

Ему дышалось и моглось,
И детвора вокруг резвилась,
И жить хотелось и спалось,
И сердце красками струилось.

И куст калины под окном,
И пара яблонь в огороде,
Так украшали старый дом,
И пахли запахом свободы.

И в баньке русской, по субботам,
Себя он парил до красна,
И выходило вместе с потом,
Все то, что не давало сна.

Альбом лежал на видном месте,
Но он его не открывал,
Как не снимал нательный крестик,
С тех пор как на тюрьму попал.

В один июльский тёплый вечер,
Собрался он на бережок,
Пошёл один. Рюкзак на плечи...
Но возвернуться он не смог...

Рыбачил тихо, как обычно,
Но вдруг он крики услыхал,
Тревогу ощутил привычно,
И незаметно для себя привстал.

Увидел пару чёрных джипов,
А с ними рядом молодёжь,
И среди прочих громких криков,
Кричала девушка :"Брось нож!".

Рванул туда, решительно и быстро,
Лишь полминуты и он там,
Увидел пьяного "артиста",
Прижавшего кинжал к её устам.

Там было четверо парней,
И две девчонки молодые,
Одну из них держал тот змей,
Смотрели и смеялись остальные.

Он одурманено кричал,
Махал ножом как дирижёр,
И ей все время угрожал,
Филателист достал топор...

И крикнул громко - "Отпусти!"
В ответ "артист" рванул к нему,
И он почти его настиг,
Но вдруг споткнулся о суму...

И рухнул замертво в траву,
Своим ножом себя уважил,
Да уж, такое на яву,
Случается отнюдь не с каждым.

Цветные быстро принеслись,
Как будто рядом были гады,
И вновь над пареньком зажглись,
Мерцающие изолятора лампады.

Погибшим оказался не иначе,
Сыночек генерала из Москвы,
И пятеро свидетелей с задачей,
Справились, их показанья были таковы:

Мол отдыхали мирно, тихо,
Купались, жарили шашлык,
Но тут, ножом размахивая лихо,
К нам вдруг приблизился мужик.

Он  вёл себя неадекватно,
Кричал, ругался, угрожал,
Просили мы неоднократно,
Чтоб успокоился, домой шагал.

Но он не слушал, псих конкретно,
Наш друг хотел его скрутить,
Но "этот", как-то незаметно,
Смог в сердце нож ему всадить...

И завертелось следствие вочлком,
Допросы, очные, эксперименты,
Как по достоинству серпом,
Сырые, тесные апартаменты.

Следак сказал ему:"Признайся!,
Ты всё равно присядешь, знай,
Свидетели, улики. Ну не отпирайся,
Подписывай признание. Ну не усложняй.

Признаешься - получишь десять,
Пойдёшь в отказ - ещё накину пять,
На оправдание не надейся,
Не будет оснований оправдать."

Сидел в темнице, думал думу,
И с обречённостью вздыхал,
Неужто снова на побывку к куму,
Но тут конвойный вдруг на выход приказал...

И встретились они глазами,
Шумел по крыше сильный ливень,
" Передаю привет от мамы,
Моя фамилия... Крапивин... "