Торговец

Он деньги взял и о себя потёр,
что бы на них осталось меньше пыли,
пока с кунжутом финики носили,
и выставляли в лавке на обзор.

И тюк у ног поставили. Всего
навалом. Улыбнувшийся товару,
он мысленно схватил за попу Сару,
что бёдрами вильнула близ него.

Тюрбан пронёс вельможа на себе,
не одаривший взором ни единым.
Он шёл смотреть на скот с неутомимым
желанием кота купить в мешке.

Прошли ослы, гонимы с бурдюками
и запахом, на время оттеснив
желанных покупателей. Игрив,
глотал огонь огромными глотками

факир. А Мойша лампочку в патрон
ввернул, что у него над головою,
Чтоб рынок и товар его и он
виднелись так, что можно сбыть и сою.

День начался. Он руки потирал,
как ковш в зерно топя в чужие взгляды
свои глаза, чтоб, несказанно рады,
купили то, что Мойша предлагал.

Глядел верблюд, привязанный к столбу,
как тот юлит пред каждым и считает
по новой мелочь, что заполучает.
И как глядел?! - до дрожи по горбу!

Какая-то царица простыней,
ночь отработав с римлянином щедрым,
купила и вкусила непомерным
зевком коврижку с ягодкой на ней.

Две торбы, что висели, в один миг
ушли за персом с белыми рабами.
И Мойша сладко шевельнул губами,
в ладошке отсчитав чего достиг.

Всё шло гораздо лучше, чем вчера,
Но... Гонят люд, а люди мчатся следом
за теми, кто на казнь, кого при этом
бичуют. И вся выручка с утра

к закату - всё, что есть. Как обречён,
домой идёт торговец, негодуя
на власти, но при этом не рискуя,
а мысленно - как это любит он.

Ворочается. Нынче не уснуть.
Товар не продан. И терзает злоба.
И всё из-за разбойников, особо
из-за того, что что-то там про суть

и истину вещал средь брюк и юбок,
сограждан отвлекая от покупок,
что значит - нёс бессмысленную муть!