С юмором от Nesz по ВВ Часть 25

ВизИрю кровь стучит в затылке,
Судьба его пришла к развилке:
Бром пить едва наступит ночь,
Чтобы потуги превозмочь
Всех девок страстно целовать
И без стихов тащить в кровать.

А, может, все ж пойти в загул,
Забыть холодную подушку,
Но тут Лютфи, задумчиво зевнул,
И почесал свою макушку.

Карьера прыгнула в зенит,
В штанах — замшелый простатит,
Походка станет семенящей,
На мысль султана наводящей,
Отправить старика в гарем
Из-за наглядности проблем.

Но на прощанье подожгу бордели,
Чтобы Насух с лихим гусаром
Писали ночью акварели,
Как я стихи слагаю с жаром.

Чтоб выдал мне Матрак расписку,
Что сменит грешную прописку.
И будет каждый божий день
Ходить с растяжкой: «Я – олень!»

А Бали-бей — почти мне зять,
А посему, что дать — что взять?
Пускай дрова на зИму рубит, —
И честь цела, и пыл остудит.

В Диване ведь не без текучки,
И я, как чемодан без ручки,
Гружусь в телегу-и на Воркуту,
Семьи покинув суету.

Покинув крики, визг, и кнут,
Хюсрев-пашу, как нервный зуд,
Рустема – мерзкого шакала,
Который даже без фингала
И, ясен пень, без злой проказы,
(На брошке модной-сплошь алмазы),
Явился вдруг пред светлы очи.
Лишив меня последней мочи.

Я счастлив в роли сироты,-
Ведь в мире столько красоты:
Девчонки, водка, казино,
Кальян, игристое вино.
А можно съездить и в Европу,
С высокой башни показать Шах попу.

Necz
*****
Визирь, паша и просто муж
Забыл принять холодный душ.
На горе кончился рассол,
Мерджем потырил димедрол,
Сюмбюль (котяра!) – валерьянку,
Жена глядит, как на поганку.

Глядела б молча,- не беда,
Но поседела борода,
Когда ребра коснулся бес,
Потерся грудью и исчез.

В миг протрезвел паша от визга,
Вспотел от горя и от страха:
Еда, пижама и прописка,
А также белая папаха,-
Все блага чохом станут прахом,
А брак — разводом одним махом.

Жена простила плотский грех,
Разделав мужа под орех,
Опять сработалась с калфой,
Той, что не дружит с головой.

Почуяв на подходе кровь,
У ЛЮтфи дёргается бровь,
Трясется в страхе тетка Шах.
Рычит, как лев, сам падишах,
Кричит племянница навзрыд,
В гареме рот у всех открыт.

Мерджем повесил длинный нос,
Визирь пошел совсем в разнос,
Кричит султанша: «Развожусь!
Ты – не мужик, а старый гусь».
Сюмбюль шипит, Хюррем орёт,
Всем сестрам дело быстро шьёт.

Лютфи набил едой баул
И ждет этапа в свой аул.
Насух заснул лицом в салате,
Слезами залитом халате.

У Эсмы брак теперь в пролёте.
Сидят с мамашей в самолете
И держат путь в далекий край:
«Спасибо всем, Стамбул прощай!»
******
Грек-пройдоха Ибрагим
И в аду не стал другим,-
Громко голосИт, что раб,

Что не терпит русских баб.

Что Хюррем, как в горле кость,
Что сама забила гвоздь
В домовину скрипача,
Казнокрада, циркача.

Ах Хюрремка, ах зараза!
Жаль, что родом не с Кавказа
И не Мусина маман,
Дело дрянь, что из славян.

Ох, сидел бы ЩАС в диване,
Перстни, камни напоказ,
В белом шелковом тюрбане,
И сиял, как медный таз.

Знал великий град Стамбул,
Что, как только царь зевнул,
Самоцветы и дукаты
В раз меняли адрес хаты.

Праздник длился б целый век,
И в парче ходил бы грек,
Днем в руках держал бы кнут,
Ночью же — с калфою блуд.

То Шахин его по блату
Возвратил домой к жене,
Предавался ж грек разврату
И сейчас орёт в огне.

Не испытывая страха,
Не рядился он в монаха
Знал султан и знали все:
Грек, как белка в колесе,
Любит черных, любит белых,
Очень резвых и умелых.

Знал бы прикуп, что есть мочи
Из Стамбула бёг бы в Сочи,
Где есть всё, и нет проблем,
Нет жены, калфы, Хюррем.

Но не знал, и на погосте
Побелели его кости.
Нет уж тех, кто даст ответ,
Была скрипка или нет.

Necz