С юмором от Nesz по ВВ Часть 20

Учинила Шах разбой,
И довольная собой,
Развалилась на перинах
В модных розовых лосинах.

Скука. Лень. Души томленье.
И победы наслажденье:
Шах в короне родилась,
Жизнь на славу удалась.

Евнух чуть не помер в драке.
Ну, не всё ж ему собаке
Рожи корчить и смеяться,
И в Династию плеваться.

Обзывал меня Горгоной,
И медузой, и вороной.
А сестрицу – психопаткой
И тупой аристократкой.

Ну, теперь молчит зараза,
После моего «заказа»
Руки в гипсе на застёжке,
В ухе больше нет серёжки.

За окном весны капель
Да, Стамбул – не Куршевель.
Не Париж, и не Монако.
(«Погуляла я, однако!»).

Оплатить весь мой «банкет»,
Потянувший на бюджет,
Я заставила мерзавку.
Всё равно ей путь в отставку.

В душе Шах огонь горит,
Ну, и знать дал аппетит.

Захотелось Шах обедать,
Кухню местную отведать,
Пахлаву, пилав, фасоль.
В сердце вдруг тупая боль:

Ей хватило трёх секунд
Закричать: Измена! Бунт!
Возмущенье, злость досада,
Словно проглотила яда.

Перед ней -«Кебаб-люлЯ»,
И лепешек штабеля.
В воздухе запахло серой
И славянской атмосферой.

«Не забыть вовек про «ЛЮли»:
Их глотала, как пилюли,
А теперь черёд «люлЯ»,
Снова те же фортелЯ».

Самозванка в теле белки
Смотрит прямо из тарелки.
И Рустем с лицом шайтана
Вылезает из стакана.

Тянет руки прямо к шее
(Мысль уже о диарее).
«Чур меня!»,- кричит Шах громко,
Эхо вторит гулко, звонко:

«Я, Хюррееем! Сижу на троне.
Я — всегда, и я – везде!
Ты же — вор теперь в законе.
И давно уже нигде».

Шах, очнувшись от испуга,
Всуе помянув супруга,
Приживалку, взяв подмышку,
К факсу бросилась вприпрыжку.

Но племянница, как мама,
И совсем не зная срама,
Захватила полиграф,
Телефон и телеграф.

Тетка долго не страдала,
Быстро выход увидала,
Компаньонке — в руки знамя,
Из ноздрей уж рвётся пламя.

На карете – вензеля,
За корсажем – векселя.

D;j;-vu иль бумеранг
Но Хюррем пошла va-bank.
Вопли, шок, на лбу глаза:
Не Гюльфем, а стрекоза.

У султанши зубы сжаты,
На коленях — две гранаты.
На «Ура» Шах не возьмёшь.
Может это выпендрёж,

Но расписка уцелела,
И Гюльфем повеселела.
Отпоила её водкой,
Закусить дала селедкой.
Та вдруг песню затянула,
Прослезилась и заснула.

Ох уж эти эмигрантки,
Даже грабить – дилетантки!
Всё.Хюррем теперь мертва,
Но в ушах опять слова:

«Я, Хюррееееем! Сижу на троне.
Я — всегда, и я — везде
Ты же — вор теперь в законе.
Никогда уж и нигде».
*****
А тётку Шах назвали вслух воровкой
За ужином с красивой сервировкой.
«Акче, что стырила у мамы
(Ах, тетя, не ведут себя так дамы!)

Вернуть прошу я без припадка-
Иначе новая загадка
Появится у радостной Европы:
Куда пропала Шах и ейные холопы.

Поэтому позволь, родная кровь,
Напомнить, что не целюсь в бровь,
А сразу попадаю в оба глаза,
Чтобы не мучилась зараза.

Ведь я – султанша-Михримах!
Поэтому, посылая нах,
Не ждите, тётя, креатива:
Гулять по дну Вам нашего залива».

Пришла ниоткуда, ушла в никуда,
От образа Шах не осталось следа,
Невнятная роль, лишь эффектен уход,
Скопцова любовь, как смешной анекдот.
*****
Necz