Пирушка во время чумки

МАРШ

народов мудрость
прыть наук вчерашних
пасьянсами лежат
колоды топора
пора парадов
караульной правды
мелькание колёс
механики добра
а утром бодрость мух
бессонною мечтою
начальнику орёл
а прачке реквизит
подоткнутый подол
эмалевого таза
почти наверняка
почётно и легко
покроем степи
рожью и полынью
на край небес
наступим сапогом
хрустят снега
оврагами дороги
поют подруги
пляшут старики
в низинах сизых
корчатся печали
но прошлое всегда
салютами трещит
и запахи земель
и вдалеке играет
органики гармонь
услада и успех



CAUCHEMAR D’BOUEUR

где ароматный новый век
где благородный паралич
где адекватный низа верх
где любознательный кирпич
о том ли крышка дребезжит
о тех ли муха прожужжит
сантехник над пружиной спит
трепещет и почти кричит
так отверзай забитый сток
так заверши кругами муть
но ты пытаешься моргнуть
а получается плевок
а исчезающее дно
преображается в дерьмо



ГОРОДСКОЙ ВОРОБЕЙ

мой голый взгляд пытается продраться
сквозь дебрь архитектурного гнилья
через кордон вечерних аберраций
за тенью пожилого воробья
он чиркнул тихо по обочине фасада
кривым маршрутом тайного гнезда
пернатому вполглаза спать пора
пережидая дождевой осадок
который комара вгоняет в щель
однако же комар не самоцель
пусть не роятся стаи насекомых
под куполом небесных проводов
всегда найдётся несколько знакомых
кормушек и помоек без котов



SCOUT RAGGAE

формы строений используют тени
решёток оград очертания
и линии вод бесконечные
тяжело переносят предметы названия
будто на фене
данные им
странными городскими сумасшедшими
ножницы лет пожинают остатки
твоего реального времени
на седой кирпич киноленты стен
они слоями наклеены
и на ветру остывая вечером
неспешно озвучат сумерки
шелестом нынешних ветхих купюр
и дребезгом меди
смешной неразменной юности
помнишь
как в той безразмерной молодости
по запаху мимолётного пота
и складкам на майке
узнавал профессию
любых персонажей метро со скоростью
памяти ритма регги при взгляде на флаг Ямайки
вот маскировка разведчиков нового уровня
по тропинкам улиц
долго собак выгуливать
чтобы наконец выяснить точно ли
зачинается новый день
кромешной бессонной полночью



ПАРАДНЫЙ НАТЮРМОРТ

портрет пожухший над камином
морщинит плоскости холста
там серый был когда-то синим
мундиром первого лица
самодержавного монарха
уже истлевшего в гробу
на фоне сказочного парка
висит он выпятив губу
не понуждён в необходимость
но погружён в менталитет
запараллелен на терпимость
запечатлён в резной багет
его томительные ласки
переиначивали дух
перетанцовывали пляски
из фаворитов и подруг
его наперсники и слуги
разворовали всё подряд
и сквозь разбитые фрамуги
он пялится на бывший сад
куртины высохли от зноя
их осыпается мерло
и проступает под лозою
скелета бледного ребро
так опадая шелухою
среди амуров и психей
под сенью гипсовых зверей
под песни пьяных площадей
он примиряется с судьбою



УТРЕЧКО

кусочек сна бежал по кругу
куска вчерашнего меня
вовсю потелось одеялом
хотелось пива и забыть
года копились осторожно
как будто пепел табака
копались капали коптили
давали дымом подышать
давай-ка махен гутен морген
задорно запрокинем глаз
разок-другой ополовиним
структур моментов поперёк
и день напялит эполеты
и полетит на голове



ГУДКИ

жизнь изнутри и жизнь снаружи
похожи только на словах
когда я думаю о лужах
то забываю черепах
гудят и слон и трансформатор
гудит сосед который год
орган гудит трубой пузатой
гудок гудит зовёт завод
сажают мак за мак сажают
сажают и за просто так
вы спросите причём тут мак
а я отвечу что не знаю
ведь хищные слова глодают
любую пойманную дичь
снаружи это не постичь
но изнутри я представляю
как черепахой загудишь
садиться в лужу полагая



АЛИСА

ах Мэри-Энн
ах Мэри-Энн
тобою побывала
ах Мэри-Джейн
ах Мэри-Джейн
с тобою подустала
от милой Люси-ин-зе-Скай
брильянтов не дождалась
кривою норкою плутай
и не реви про жалость
что карты так на стол легли
что мысли в угол забрели
разок-другой грибок куси
и голова на небеси
ах дон Хуан
ах дон Кихот
я вас не дочитала
теперь трепло
Чеширский Кот
осклабился из зала
и от улыбки веселей
на сцене я
в кругу друзей



ОБЛАКА

облака животные небес
потроха ночного урагана
что трепал вчера покорный лес
но не яростно а так вполпьяна
белой лебедью пернатый окоём
пух и прах на бархате лазурном
смотрит небо ласковым лицом
как детей сморило сном сумбурным
как трепещут крылья воробьёв
как струится плоть осинной кроны
как взрывается отчаяньем любовь
как трассируют прицельные патроны
тихий вечер тени шевелит
оживает облаков магнит



ДОННЫЙ СОН

лежу на дне
дышу на небеса
движенье воздуха
расшатывает звёзды
под утро
надувает паруса
листва деревьев
вьёт пустые гнёзда
тем временем
осыпались крупой
колючие минуты
длинных сказок
губами шевелящей головой
не в такт словам
и шелестящим фразам
путаны вечеров
освоили пилон
размыли поросли
прибрежного покоя
закат подкован
тёмным колесом
остыли табуны
заснули стоя
а где-то степь
там воля и разбег
и едкий пот
дымится хриплой пеной
над донным сном
струятся ряби рек
предвозвещая
перемены



EXACERBATION RAP

пирушка во время чумки
опрокинуты жаждой рюмки
на каждом столе
оливье
заскорузло
демисезонной простудой
зима за стеклом тусклым
подавилась апрельским Иудой
доктор потешный
личиной птичьей
в голове соседки проделал брешь
выражая боль от желания мыслить
по жизни не кисни
жуй внимательно
пристально ешь
на кулак наматывай сопли
проводниц императорских воплей
речевые отходы
блудниц сидящих на многих водах
хмелея внимай
мор труп май
кличам дурному народцу
пугающе милых уродцев
у пророков всё как обычно
сложно
писано вилкой по водке
но весна неприлично
тревожно
искрит перегретой проводкой
а вороны трагично
и пошло
клюют голубиного слётка
будто снова бичуют публично
наотмашь
Спасителя римскою плёткой



АЛЛЕИ

могильщик
мастер ям
певец лопаты
и властитель
песчаных куличей
в тисках еловых лап
твоя бригада
как икона Триединства
вы втроём
пророчество изгнанникам
наглядно
продемонстрировать готовы
всякий раз
когда пирушка завершается
вокруг
толпа испуганных детишек
на вас глядит
бормочет про себя
ахах какая жалость
что нам придётся дальше
без тебя
мы так привыкли
будет тяжело
а мы
ведь с нами будет то же
не сегодня
сегодня нас не спрячут эти трое
под куличом
глухую слушать глину
когда умолкнет шум
обыденной работы их
вокруг
докуда видно
куличи
заросшими порядками камней
аллеями крестов
под пологом деревьев
как образы единства
бесчестия
победы
веры



СУМЕРКИ НА ОСТРОВАХ

день прикрывался синей шляпой
пробитой дырочками звёзд
часы подкрались тихой сапой
пустили время под откос
слова и формулы событий
листвой крошились под ногой
хрустел оркестром ветер тихий
глаголов плоской шелухой
из-под небес слетали звуки
осенним посвистом соплей
чирикнул поздний воробей
и ранний сон крутился мухой
подружкой белочкой старухой
сквозь сети золотых ветвей



МЕСТО ВСТРЕЧИ

без мыслей без имён и без названий
вода едва рябит под ветерком
там есть уже начало и потом
но нет ориентира расстояний
смотреть окаменевшими глазами
как время перелилось через край
как потаённый приоткрылся рай
кровавою водой смиряя пламя
однажды каждый оказаться может
потерянным ребёнком в темноте
дыханье ветерка почуяв кожей
на ощупь побреду к живой воде
ликующий фонтан из глубины
расправит крылья брызгами весны



КЛОУН

ловить остаток лета
ловить остаток лет
пока хрустит конфета
пока кордебалет
пока красотку режут
пилою пополам
пока собачки брешут
гарцуя между дам
пока факир из шляпы
таскает голубей
а мишка косолапый
танцует лебедей
пока на барабане
солирует зулус
пока на таракане
седеет бравый ус
пока огни сверкают
сквозь разноцветный дым
вскарабкаться до рая
успею молодым