холостые

Когда устанут все переживанья,
Живёшь  как меч на светлом волоске,
Как  спишь в уже наскучившей нирване,
Я отметаю ваши пожеланья
И отправляю голубя к тоске.

Он упадёт исписанный дотошно,
Устав увещевать и нападать,
Им поиграет неохотно кошка,
Тоска возьмёт серебряную ложку
И примется сама себя  жевать.

Пускай шуршат салюты, спят уюты,
Как бабочки цветные за стеклом.
Мы капитаны кухонной каюты,
Обнимемся  покрепче словно спруты,
Все перепьем  и все переживём.

Мы всё перекроим своим покроем,
Потом тоска сказавшись холостой,
Расскажет, что тоскливо быть изгоем,
Добавит, что отвратно быть покоем
И расцветет  улыбкой восковой.

И будет ночь, и снова будет пища,
И голубь будет буковки клевать,
И будет пониманье в третьем  лишнем,
Что раз он здесь, то значит так уж вышло
И ничего не надо исправлять.

Потом они уйдут и мне напишут
На голубке полночное «прости»,
Тоска оденет платье белой вишни,
Я ей фату хрусталиками вышью
И пожелаю пахнуть и цвести,

И пожелаю счастья от несчастья,
Наверно я кажусь им таковой.
Но новое такой  соловой масти,
В нем столько неизведанного , страсти,
Что это не равняется с тоской.