Под суконкой

Жизнь моя, похоже, бред, даже паранойя,
впору закусить с дуру кулаком.
А потом забиться в угол, тихо волком воя,
в стену из бетона упираясь лбом.
Дайте мне прикид больничный... В очередь!  Не напирай!
Окна всех домов в округе — линзы микроскопа.
Смотрят в душу, вашу мать! «Выкупим, продай,
Заберём по-тихому, дырочку заштопаем».
Всполошился. Закричал, в пол копытом грохнул.
   - Не продажная душа. Накось, выкуси!
Лучше снова пить начну. Сроду не просохну.
Водку закушу пыльным старым фикусом.
Окна мне шипят в ответ: - Что, не надоело
душу самому резать по-живому?
Господи! Ну, надо же. Вам какое дело?
Отвалите, не мешайте сны смотреть больному.
Окна щурятся в ноч'и... Ожидание!
Знают, путь мой — нитка, бритвенное лезвие.
Взялся, мол, за тренд забытый — волхование.
Разве можно так сегодня, да ещё на трезвую.
Я им тихо: — Потерпите! В очередь! Не напирай!
Дайте кислорода в спёртом воздухе.
Сам я понимаю. Близок, близок край.
Лучше приготовьте дерево и гвоздики.
Тяжело свой крест нести, если не прибитый,
мне босым по камушкам и осколкам стёкол.
Есть иконка на груди для самозащиты
от самодовольных, толстых, круглощёких.
В щели скважин норовят, без отмычек - в двери.
Эх, кому сейчас нужны предсказания?
Крест носить с гвоздями - дело личной веры.
Потому, что от крестов — язвы, кровь и раны.
Кто впустую звал волхва? Вот он я — не спящий.
Положу на темечко... Руку не откусишь?
Бог с тобой! Не напирай! Вновь к обрыву тащишь.
Так же на Голгофу волокли Иисуса.
Но опять глаза таращат, тянут вниз за рукав'а.
Вынимают душу. Свято место штопать.
Психиатр нужен здесь, а не сон волхва,
если разум вставили вам в мозги холопьи.
С петухами закричу, в пол копытом грохну.
Не продажная душа. Накось, выкуси!
Впрочем, снова пить начну. К снам своим присохну,
зажевав бутылку листиком от фикуса.
Если, что? Я поделюсь. Зря вы напирали.
Предсказания — не тренд... Нитка, дело тонкое.
Что ж. Не зря волхвы когда-то тихо умирали
на обочине дорог под суконкою.