Роковая Аврора гл. 12

12

Шесть лет не снимала и вдовьего платья,
В ту пору минуло почти сорок лет,
И вдруг – вновь любовь захватила в объятья,
Андрей Карамзин, как проснулся на свет.

Давно потаённо пленённый Авророй,
Историка он знаменитого – сын,
Но младше её, и он жил в её пору,
И даже военный имел уже чин.

Окончивший высшую школу науки,
Лейб-гвардии стал он уже офицер,
Его досаждали те вечные муки,
Он тайно любил, что другим – не в пример.

Глубокий, серьёзный, ничем не похожий
На светских поклонников прежних времён,
Им стал, как мужчина он, очень пригожий,
Алмазной красавице прочих имён.

И тонкость души, и твёрдость суждений
Его отличали от светских франтов,
Он слыл образцом лучших всех поколений,
Российских и преданных смелых борцов.

Отринув спокойную жизнь «во столице»,
В Кавказскую армию бросил свой взор,
В боях он сумел в ней во всём отличиться,
Был ранен там тяжко в боях, среди гор.

Больной и усталый вернулся в столицу,
Но он оказался лишь ей по душе,
Решили они, наконец, породниться,
Ей лучшего вряд ли сыскать, вообще.

Но их намеренье каскад возражений
Снискало у близких с обеих сторон,
Они же отбросили все их сомненья,
Послав от судьбы своей всех дальше, вон!

Любовь победила сомнения близких,
Аврора Демидова – Карамзина.
Так быстро утихли все шумы и визги,
Она счастлива вновь и снова – жена.

Подался в отставку муж новый Авроры,
Полковника он заслужил уже чин,
Их жизнь потекла словно «чудны» узоры,
На зависть для многих женатых мужчин.

Он был управляющим этих заводов,
Поскольку стал сына её опекун,
Достойным же слыл продолжателем рода,
И чувствовал дух человеческих струн.

И всё же – военный и был он в отставке,
Но свято хранил офицерскую честь,
И, как патриот, отлежаться на лавке
Не мог, получив о войне эту весть.

Опять эти турки тревожат Россию,
Конфликт под названием Крымской войны,
Подобно природной какой-то стихии,
И русские вновь защищаться должны.

Ушёл он на фронт добровольно, поспешно,
Возглавил гусарский, гвардейский он полк,
В плену оказался в бою слишком тесном,
Как загнанный в клетку, коварный тот волк.

С любимой Авророй он помнил о счастье,
Всегда свою жёнушку боготворил,
Попав на войне вот в такое ненастье,
Возможно, ещё бы с ней долго прожил.

За выкуп огромный они отпускали,
Проблем для Демидовых нет никаких,
Но русские люди, что в душах рождали
Геройство и честь, опираясь на них;

Вели себя гордо, не чувствуя слабость,
И даже в плену ущемлять свою честь,
Не позволяли творить с ними гадость,
Назад возвращая врагу свою месть.

На шее носил медальон он с портретом
Красавицы, нежной, любимой жены,
И турок пытался присвоить – ответом…
Он саблей его, изрубил на куски.

И в ту же минуту его окружили,
Зарублен на месте гусар был, Андрей,
Такие, как он, тем себя освятили,
С женой на груди, умирать – только с ней!

А что же Аврора? Застыла от горя!
Смириться, что муж сгинул где-то в земле?
Решительной была красавицы воля,
Его схоронить на родной стороне.

На родину был перевезен труп мужа,
Воздвигнут был памятник, Нижний Тагил
Стал местом, где в нём захоронена «стужа»,
Где воин Андрей добрых дел натворил.

А счастлива ли;, девяносто три года, (1902)
Проживши она на российской земле?
По части красы и живучести рода
Ей равных почти что не было в стране.

А счастлива была она лишь мгновенья,
Когда ожидала былых женихов,
Что оба из жизни, по бога веленью
Ушли, по случайно постигших грехов.

Четыре лишь года с одним, первым мужем,
С рождением сына; потом, как – вдова,
А смерть – вот несчастье, постигшая стужа
Её к себе в плен на шесть лет забрала.

Вновь проблески счастья, светилась надежда,
Опять вскоре станет счастливой женой;
На восемь лишь лет, как женою «в одежде»,
Ей счастье светило в душе роковой.

Со смертью второго любимого мужа
Вполне заслужила и «чин «Роковой»,
Почти пол столетья прожи;тая стужа
Её взяла в плен до доски гробовой.

Добавить коль к этому пару несчастий:
Из жизни уход её младшей сестры,
Смерть сына и двух его жён с божьей властью,
Её схоронили о счастье мечты.

Старушкой она оставалась прекрасной,
И это – одно только счастье её,
Судьба обошлась с ней нечестно, не к счастью,
Что жизнь превратила в несчастий жнивьё.

С уходом из жизни прекрасной Авроры,
Ушла и плеяда прославивших век,
Созвездие «пушкинских женщин» той по;ры,
Что так восхищало столетия бег.

Одна лишь Аврора вошла в новый век (1902).