Груз

  ГРУЗ

   Клавдия, или просто Кланькя,  как её кликали в деревне, была в колхозной конторе счетоводом, то есть младшим помощником бухгалтера. Кроме начисления зарплаты колхозникам и разного рода вспомогательных функций бухгалтерского учёта,  в её обязанности входило получение денег на зарплату колхозникам  в сбербанке, в районном центре, расположенном в двадцати километрах от деревни Мякшино, где и жила Клавдия.

В шестидесятые годы прошлого века дороги, в большинстве случаев, особенно весной и осенью, были почти не проезжими, и ей, для поездки, председатель колхоза выделял лошадь. А ездить верхом Клавдия умела, так как каждую осень с бригадирами приходилось ей объезжать сенокосные угодья колхозников (пожни) и обмерять стога.

В тот осенний день, когда она в очередной раз поехала на лошади  до города за деньгами, слегка накрапывал дождь, небо давило хмуростью, дул порывистый ветер, срывая последние листья с деревьев.
«Красиво и печально…»  – невольно подумалось Клавдии.

Ночка, так звали лошадь, шла спокойно. Иногда, после соответствующей команды: «нно» лошадь переходила на трусцу.

Сколько было передумано, за время, в дорогах, и – не пересказать: и о своей несчастной семейной жизни, и о детях, любимых, но не приласканных, и о братьях, не вернувшихся с войны... Одни думушки сменялись другими.
Вот и в этот раз Клавдия и не заметила, как за думушками, подъехала к деревне перед райцентром, где и оставила Ночку у знакомой, а сама направилась в город  пешком.

Подходя к городу, она вдруг увидела своих деревенских мужиков: Василия и Пришлого.  Пришлый, это – прозвище  молодого человека.  Как его звали на самом деле, никто не знал, как и не знали – откуда он появился в Мякшино. Да и сам-то он ничего о себе не знал. «Потерял память», – про таких говорят. Один назвал его Пришлым, другой… Так и стал он Пришлым.

– Здорово, Кланькя! – первым поздоровался Василий.
– Здорово, – ответила Клавдия.
– Чего, за деньгами приезжала?
– Да, за деньгами.
– На чём?
– На лошади.
– А мы вот пешком. Обратно-то когда?
– Не знаю. Как получится.

Дальше пути их разминулись: Клавдия направилась в сбербанк, мужики – по своим делам.

В сбербанке, в тот день, к её радости, очереди не было. И она, уже через недолгое время, вышла оттуда с балеткой (так называли небольшой чемоданчик), полной денег. Колхоз был большим, насчитывал около  тысячи.  В балетке лежала зарплата – для всех.

Перекусив в столовой, она направилась в деревню за лошадью. Дождь по-прежнему моросил. Балетку  с деньгами  Клавдия положила в котомку, которую водрузила за спину, а  поверх её – надела макинтош.

Забрав Ночку и поблагодарив знакомую, направилась в обратный путь.
– Кланя, осторожнее с деньгами-то, – напоследок  предупредила  та, на что Клавдия коротко ответила:
– Не впервой.

Василий был моложе Клавдии на пять лет, был женат и с женой воспитывал двоих детей. В последнее время его замучил кашель, и местный фельдшер направил  Василия, вместе с Пришлым, (тоже, что-то там – с бронхами) в районную больницу, сдать анализы, и – на флюорографию.
  В больнице народу было мало и мужики вскоре  были уже свободны. Они  зашли в столовую пообедать, а заодно и выпить по  кружке Жигулёвского пива.
– Слышь, Васькя, а, может, мы того-этого?
– Чего-этого? – не понял Василий.
– Ну, Клавдия-то, на лошади… Пойдём пораньше. А чего? Дела у нас все сделаны. Там, на дороге её и подождём. Никого наших сегодня, вроде бы, кроме нас, нет в городе.
– Ты что, рехнулся?
– А что? – вопросом на вопрос ответил Пришлый и продолжил:
– Или тебе не надоело в нищете жить? Никто и не узнает. На улице – дождь. Следов не останется.
Купили ещё по кружке пива. Хмель делал своё дело.
– А что, может, ты и прав. Только жаль, она же своя, деревенская, – засомневался  Василий.

Допив и доев купленное, они заспешили домой. Шли торопливо. Василий постоянно вглядывался в дорогу.
– Да не должна ещё уехать, следов-то лошадиных нет, –  резюмировал Пришлый. После паузы – подвёл итог:
– Вот дойдём, где лес начинается, там и подождём её…

А Клавдия ехала. Находу она снова, и снова прокручивала свою жизнь. «Муж так-то вроде и хозяйственный, да уж слишком выпить любит. А напьётся – зверь-зверем. То за нож хватается, то за топор. Да, вот недавно, например, за что набросился за ужином с поленом? До сих пор не могу понять. Ладно при замахе лампочку задел, так удар вскользь прошёлся. А, если бы убил? Ребятишки ведь малые, четверо их у меня».
Дождь надоедливо моросил. Начинало смеркаться.
– Надо успеть до темноты, – подумала Клавдия.
Но сумерки неумолимо сгущались.
В мыслях пронеслось предупреждение знакомой. При приближении к лесу появилось ощущение тревоги.
– Ночка! Но, нно! Быстрее! – прикрикнула она на лошадь.
Та послушно перешла на трусцу. Вдруг сзади послышался звук приближающегося трактора, и свет от его фар высветил убегающую вперёд  дорогу и на ней – двух мужиков.
Трактор, перегнав Клавдию, остановился возле мужиков.
– Поедете? – крикнул им тракторист, на что Василий тут же торопливо закивал «Конечно, конечно!» и стал залезать в телегу.
Пришлому ничего не оставалось, как последовать за ним.
Клавдия приехала домой уже затемно. Назавтра колхозникам выдавала  зарплату.
Пришлый в этот же год был замечен на взломе магазина и увезён в места не столь отдалённые. Больше его никто никогда не видел.

Время шло. Клавдия два года уже была на пенсии. С мужем перед пенсией развелась – с возрастом он стал невыносим – и переехала поближе к городу. Дети выросли и разъехались.
Василий ещё работал всё в том же колхозе, но часто болел и был постоянным посетителем районной больницы.

И однажды в больнице, он, лоб в лоб столкнулся с Клавдией. Случилось так, что оба оказались в одной очереди к терапевту: друг за другом. И получилось так,   что сели рядышком. Очередь шла медленно, так как постоянно подходили то больные из стационара, то проходящие медосмотр, а им можно было – без очереди.

Чем дольше сидели, тем надоедливее Василия сверлила дилемма: «Сказать? Не сказать?»  Нервное напряжение его выдавало: то кепку начинал мять в руках, то покачивался вперёд-назад, то вставал, то снова садился…
И вдруг его прорвало:
– Клань, а ты помнишь тот случай, ну, когда ты возвращалась из города с деньгами, и нас с Пришлым увидела на дороге?
– Ой, Василий, конечно, помню. Я тогда так перепугалась. Ну, думаю, вот и пришёл мой конец. А когда вас узнала, на смену страху пришла такая радость, что – свои!

Если бы кто посмотрел внимательно на Василия в этот момент, то бы заметил, как нервно стал дёргаться у него правый глаз, а лицо заливает краска.
– А зря, – глухо, как эхо, прозвучало в ответ.
– Что, зря?
Руки у Василия стали влажными, вспотела шея, но отступать было уже поздно.
– Зря, что – обрадовалась. Мы же тебя хотели.. того-этого... ограбить, – выдавил он.

На какое-то время между ними воцарилась гробовая тишина. Пересиливая себя, Василий продолжил:
– Помешал трактор. Сколько раз я тогда, да и после,  мысленно говорил спасибо  трактористу за то, что он ехал именно там и в то время. Бога благодарил, хоть никогда и не верил в него! Прости меня, Клавдия! Прости за злой умысел. Не могу с этим жить. Прости. Христа ради прости!
И едва слышно добавил:
– …Если сможешь.

Открылась дверь кабинета врача, и медсестра позвала:
– Прошина Клавдия!
Но Клавдия сидела, до такой степени ошарашенная услышанным, что не могла и с места сдвинуться.
– Прошина есть!? – повысила голос медсестра.
Со второго раза, услышав своё имя, Клавдия скрылась за дверью кабинета.

Глаз у Василия перестал дёргаться, краска с лица сошла. Холодный пот ручейком стекал между лопатками. И, хотя Клавдия ушла, ничего не ответив, он почувствовал облегчение – груз тридцатилетней давности упал с плеч.