Дурацкий сон

     Я водку пил, смотрю – в дверях архангелы с повесткой,
На сборный нас прикладами погнала солдатня.
И тут не отвертеться, даже если повод веский,
А тут ни повода нет, ни желанья у меня.

     Как гаркнет военком: «Кто здесь рождён в семьдесят третьем?!»
И я шагнул из строя у вселенной на виду.
Стесняясь наготы, хоть понимал умом – не дети! –
Хотя плевать врачихам на мой стыд и наготу.

     Солдатик молодой не глядя из бумажной груды
Небрежно выдернул моего дела тощий блин.
В приёмной – дяди сплошь всё пресолиднейшие люди
И грозные, как Боги, оседлавшие Олимп.

     Тут главный забрюзжал: «Смотри-ка – все твои погодки
Добрались до вершин и ослепительных высот.
Ты тоже был здоров и к строевой вполне пригоден,
Так что же накосячил, бестолковый идиот?!

     Хабенский Константин или же вот – Сергей Безруков
Не прикопали глупо данный свыше им талант.
Или Андрей Мерзликин… Ну, а что же ты, падлюка,
Так и не огранил алмаз свой в стильный бриллиант?!»

     Нежданно на глазах произошло преображенье,
И это не комиссия уже, а трибунал.
Мне стали шить статьи «Божественного Уложенья»,
И понял я, что нары – мой единственный финал.

     Но председатель «тройки» съел собаку в этом деле,
Он, воспылавши гневом, на меня ложил прибор.
И к вышке я приговорён, то есть – к расстрелу,
Приводится без промедленья перед строем приговор.

     Такой финал бесславный и до одури постылый
Всё лучше, чем петля или свечою из окна.
Небрежно ствол прижался к обречённому затылку,
И ангел в кожанке спустил курок, а не шпана.

     Я рухнул в пыль, как башни-близнецы… и тут проснулся,
Бессмысленно мотая поседевшей головой.
В ушах грохочет сердце в рваном, гулком ритме пульса,
Испуганный, разбитый, бестолковый… но живой!
          ..............................

   Мой драндулет дрянной, стуча цилиндрами безбожно,
Коптит через поля, а финиш виден между строк…
Представ, имеют что сказать Володя и Серёжа*,
Меня же к Господу не пустят даже на порог…
               
-------------------------------
*Высоцкий и Есенин.